– Ганзеец, – сказал он, определив национальную принадлежность встречного судна, – из Гданьска. Сам идёт к нам в руки. Клянусь святым Кнудом, отличная будет пожива!
Когда я услышала клич капитана: «Все по местам! К бою!», внутри все захолодело: началось!
Прежде думала: Роде только со шведами воюет, оказалось – нет, не только. Как и любой пират – пусть он даже именуется капером, – Роде грабил всех, кто подвернётся под руку, делая исключение лишь для своих – соотечественников и их союзников, да и то не всегда.
Ганзейский Союз, куда входил и вольный город Гданьск, я знала, держал нейтралитет, что очень удобно для торговли, но отнюдь не гарантировало безопасность его кораблям.
Ганзейцу приходилось лавировать – шёл против ветра. Роде направил «Единорог» ему наперерез.
Корабли стремительно сближались. Я могла в деталях разглядеть ганзейское судно. Его флаг, красное полотнище с золотой короной в углу и двумя белыми крестами, горделиво развевался на ветру. Роде приказал поднять свой «мятежный» кумач. Видно было, как на палубе ганзейца сгрудились матросы, числом около двух десятков. Они уже поняли, что пират-датчанин напал, и готовились драться: одни воинственно потрясали алебардами, другие направляли в нашу сторону аркебузы.
Не знаю, на что рассчитывали эти люди, готовясь к схватке с отчаянными головорезами, превосходящими их числом вдвое. Может, у них просто не было выбора – так и так погибать. Здесь, в шестнадцатом веке, иначе смотрели на вопросы жизни и смерти. Не то, чтобы они меньше любили жизнь, чем люди двадцать первого, нет, просто смерть не воспринималась как что-то из ряда вон. Сейчас живой, а через секунду – кто знает. На всё воля Создателя, с ним не поспоришь.
Я – другое дело. Не собиралась умирать за здорово живёшь. Пусть они дерутся, а моё дело сторона. Воевать не нанималась, о чём и в договоре прописано. Не прямо, конечно, но смысл такой: лекарь, и не более, даже в дележе добычи не участвую. Я благоразумно спустилась на нижнюю палубу и наблюдала за происходящим из маленькой бойницы.
Когда «Единорог» подошёл к кораблю из Гданьска почти вплотную, раздался грохот орудий. Ганзеец защищался, ударив по нам из всех своих пушчонок. А их у него три-четыре, не больше. Да и калибр, похоже, не самый крупный – кулеврины, должно быть, стреляли. Для нашего судна – комариные укусы. Следом за пушками стали бухать аркебузы, тоже не причинив большого вреда, если не считать одного убитого и двоих легко раненных (об этом я узнала позже).
