Но вслух я повинилась:
– Прошу прощения, ваша милость. Можно мне узнать, куда мы направляемся?
– Узнаешь, – холодно ответила Сидония.
Карета остановилась. В сумерках, при свете факела, я не разглядела дом, в который вошла вслед за хозяйкой. Запомнились лишь ступени лестницы из молочно-белого мрамора, ярко отсвечивающие в полутьме.
Слуга проводил меня в комнату, где пылал огонь в камине, зажёг свечи, вышел, оставив одну. Я огляделась: небольшая комнатка, стены задрапированы тёмно-бордовым атласом, сбоку столик с гнутыми ножками, на нём подсвечник на две свечи, кругом расставлены пуфики, оттоманки и мягкие скамеечки, над камином зеркало в золочёной раме.
Будуар хозяйки?
Непонятно, почему тут пахнет корицей?
Сидония долго не появлялась. Я устала стоять, но не решалась присесть. Тревога в душе сменилась страхом на грани паники. Желание бежать без оглядки сделалось настолько сильным, что я едва с ним справлялась.
Вошла Сидония.
Пронзительный взгляд её колдовских глаз пригвоздил меня к месту.
Хозяйка успела поменять наряд. Теперь на ней лёгкое платье бледно-розового шелка, с короткими рукавами-фонариками, с вырезом, полностью открывающим шею. Изумруды она заменила рубинами (а может, то были лалы, или ещё какие, неведомые мне самоцветы). Волосы распущены и свободно спадали на плечи.
Не думаю, что Сидония нарядилась ради ничтожного лекаришки. Аристократка – по-другому она просто не могла.
Хозяйка не предложила мне сесть, сама же расположилась на оттоманке. С минуту она молчала, продолжая жечь взглядом:
– Назови своё имя.
– Джек, гос… ваша милость.
Сидония нахмурилась.
– Не это! Подлинное имя!
Я совсем оробела.
– Яков, – пробормотала я неуверенно. Голос предательски дрожал.
– Ты из Московии? Русич?
– Да, ваша милость.
Сидония чуть приподнялась, взяла со столика звонок.
На сигнал явилась служанка, держа поднос с высоким бокалом, наполненным ярко-красным напитком, и маленькой изящной тарелочкой с традиционным лакомством – засахаренными орешками, поставила перед госпожой и бесшумно удалилась.
Отпив из бокала, Сидония продолжила:
– Платье твоё холопское, а вот руки – барские.
Что за наказанье мне с руками – выдают «благородное происхождение»!
– Я лекарь, ваша милость.
– Знаю, – отмахнулась Сидония. – Значит, Яков?
Я подтвердила.
Сидония отставила бокал и пристально посмотрела мне в глаза. Я не выдержала, отвела взор.
– Лжёшь!
Прозвучало, как выстрел.
– Разденься! – приказала хозяйка. – Живо, сбрасывай одежду!
