Здесь мы также не были обделены вниманием. Навстречу попадались горожане, преимущественно женщины разных возрастов: все, как одна, в чепчиках и длинных до земли платьях унылых серых и коричневых тонов. И все не с пустыми руками: с корзинками, котомками, металлическими посудинами какими-то, вроде чайников с длинными носиками. Простолюдинки, наверное, на рынок отправились. А знатным дамам рано на свет божий – те, должно быть, дома, слугами командуют.
Одеты женщины опрятно, хоть и бедно, а вот состояние улицы оставляет желать лучшего: повсюду валяются отходы, и воняет тухлятиной. Где же, черт побери, пресловутая немецкая аккуратность?!
Встречаясь со мной взглядом, горожанки, особенно молодые, скромно опускали глаза, но всегда – я «чувствовала спиной» – оборачивались вслед.
Пусть, решила я. Но всё-таки надо бы сменить костюмчик, уж больно приметный. Не стоит лишний раз привлекать к себе внимание.
Тут ещё собака увязалась, мелкая и злая: лаяла на Блэка, а заодно и меня норовила ухватить за сапог. Барбара, видя такое дело, наклонилась за увесистым булыжником. Шавка моментально ретировалась. С собаками здесь, похоже, не церемонились. Старуха швырнула камнем вдогонку, и приправила бросок крепким выражением. По-русски.
Улица привела нас к реке, прямиком к деревянному мосту. И речка и мост вызвали у меня смутные воспоминания – где-то я их видела…
Сзади загрохотало, я оглянулась, еле успела отпрянуть в сторону и старуху оттащить – из-за поворота выехала карета, запряжённая парой резвых коней, и с ходу промчалась по узкому мосту. Кучер на дрожках пролаял что-то в нашу с Барбарой сторону. Старуха опять матерно выругалась и погрозила кулаком.
– У-у, злыдни! Того гляди, потопчут, как есть потопчут лошадьми. Хорошо, не на мосту были – пришлось бы в Преголю сигать…
– Что?! – вскричала я. – Это Преголя?
Ну, вот, всё и встало на свои места: я в родном городе! Не думаю, что есть ещё где-то река Преголя. А Региомонтум – я вспомнила, – так наш город именовался в шестнадцатом веке. Уже потом его стали Кенигсбергом называть.
Но легче от этого открытия мне не стало. Родной Калининград дальше, чем если б на Марсе находился. Только «расстояние» не в километрах и не в милях измеряется – в веках!
Всё вокруг чужое, незнакомое. Оно и понятно: за четыреста-то лет строили и разрушали, опять строили и перестраивали не один раз. Кажется, наш Кафедральный собор – единственное, что сохранилось с этого времени.
