Но муки последней, роковой болезни становятся невыносимыми именно в силу их бессмысленности: ведь сколько бы мы ни старались, сколько бы ни вынесли страданий, к полноценной жизни возврата нет. Смириться с пыткой агонии особенно тяжко тем из нас, кому не дана вера в то, что отпущенные судьбой страдания будут вознаграждены в мире ином.
Страх перед болезненным и унизительным концом, возрастающий по мере старения, может смягчить, ослабить лишь осознание того, что родные и близкие не допустят напрасных страданий и придут нам на помощь, когда, пользуясь правом распорядиться собственной судьбой, мы решим уйти из бытия, уже не совместимого с понятием разумной жизни.
Огромное облегчение — сознавать, что врачи не станут продлевать страдания больного до бесконечности лишь потому, что современная фармакология и биотехнологии делают это возможным. А сестры и сиделки, когда сами будут не в силах наблюдать боль и унижение умирающего, — украдкой, под покровом ночи, в обход закона, — не дадут ему ту самую, желанную дозу морфия. Эта словно в издевку именуемая пассивной эвтаназией доза, кладущая конец не только боли, но и жизни, не намного гуманней процедуры усыпления собаки. Скорее наоборот: животное держит на руках любящий хозяин, тогда как запрещенная законом эвтаназия применительно к человеку неизбежно осуществляется втайне, без свидетелей.
Поэтому необходимы институты эвтелии и утвержденное законом право на эвтаназию. Тогда, если придется выбирать не между жизнью и смертью, а только лишь между легкой и мучительной смертью, у нас будет надежда и даже уверенность, что с помощью милосердных ближних мы удостоимся хорошей смерти; в последний час окажется рядом человек, который с состраданием и должным профессионализмом поможет переступить роковой порог. А закон — обеспечив максимальную защиту от злоупотреблений — гарантирует каждому желающему это элементарное право.
Помощь… помощь в смерти! Звучит по-христиански благостно. Эвфемизм впечатляет. Однако попытаемся ответить на вопрос, который неизбежно задают противники легализации эвтаназии, ссылающиеся на церковное учение, в сущности ими не продуманное: не является ли эвтаназия убийством?
Вновь обратимся за ответом к Библии, к первым ее страницам, а именно истории первого человекоубийства. «Где Авель, брат твой?» — вопросил Господь Каина. А после того, как братоубийца попытался оправдаться, Господь сказал так: «…что ты сделал? Голос крови брата твоего вопиет ко Мне от земли»
