Взрослого от рождения Мишеньку время тоже мало изменило. Он увеличился в размерах, но по-прежнему надевал шарфик, не сливал в раковину бульон и поддевал под брюки шерстяные рейтузы, чтобы не отморозить себя ниже пояса. Троюродная бабушка дважды пыталась свести Мишеньку с девушкой из хорошей еврейской семьи, но дальше изнуряющих бесед о Любимове, Гамлете, Таганке и Спивакове у них дело не шло. Миша помогал девушке надеть дублёнку и провожал до метро. О, если бы мы не как примитивные приматы вторгались в самку органом выделения, если бы процесс передачи генетической информации был изящен по форме и оргазм достигался бы единением духовных порывов, то каждая еврейская девушка, надевая дублёнку, уносила бы в себе Мишины гены. Но эволюция распорядилась иначе.
И, ведомый благородным эволюционным порывом, я подошел к троюродной бабушке: «Я хочу как Мишенька, хочу девушку из приличной еврейской семьи». «Я так рада, что ты наконец созрел для серьёзных отношений!» – бабушка вынула из верхнего ящика комода список невест. Серьёзность отношений мы понимали по-разному, но бабушка об этом не подозревала, и… уже через три дня я сидел в третьем ряду Театра на Таганке и ждал, когда пустующее рядом кресло заполнится потенциальной матерью моих будущих детей.
Она поправила волосы, одёрнула короткую юбчонку:
– Вы Саша?
– Да, вроде бы, – глупо сострил я, – а вас как зовут?
– Я Лена. – Она положила ладони на коленки.
«Наверное, отморозила, как они ходят зимой в тонких чулочках…» – подумал я и спросил:
– Вы Мастера уже смотрели или в первый раз?
Еврейская община резервировала места на Таганке, по непонятным причинам предпочитая «Мастера и Маргариту» «Гамлету».
– Я уже шестой раз. – Девушка грустно улыбнулась.
«Не берут значит, а с виду симпатичная», – посочувствовал я.
Занавес поднялся, на сцене показались Бегемот с Воландом, Пилат тащил по проходу между тесными креслами партера огромного дога без намордника.
«А вдруг она не дёрнется, если невзначай положить ей руку на коленку? – я опять посмотрел на её отмороженные ноги: – На что только не идут во имя эволюции…»
Маргарита отлетала своё, примус потух, и актёры уступили место спущенному занавесу. Мы вышли из театра. Я оценивающе посмотрел на Лену. Было очевидно, что женщина в песцовой шубке в пивбар на Юго-Западной не пойдёт.
Молчание затягивалось, и я галантно поинтересовался:
– Лена, вы любите водку натощак?
– Нет, я пью только французское вино.
– Тогда я провожу вас до дома, – с готовностью предложил я.
