Поэтому никто в редакции не удивился, когда вскоре для новой рубрики в почте все чаще стали встречаться произведения (сами авторы иногда называли их «куплетами»), написанные ямбом, хореем, даже амфибрахием; некоторые стихотворцы, очевидно, в поисках новых форм, смело смешивали эти классические стопы.
Преамбула в письме слесаря-сантехника Генри Никишова была короткой: «Грамматенки у меня, товарищи, немного, – признавался слесарь, – но талантом Бог не обидел; пишу всегда, пишу везде – в основном сатиру на острые современные политические темы. В связи с поставленным в газете злободневным вопросом «Что я думаю о конце Света?», рекомендовал бы вам опубликовать мой стишок».
Крупными буквами ниже был написан «стишок»:
Летит «кусок»; всем нам в огне гореть;
Не пощадит он ни гегемонов, ни монархов.
Я – нищий, и мне, товарищи, нечего жалеть,
А как расстаться с жизнью олигархам?
Произведение, после некоторых колебаний редактора, газета опубликовала. И, судя по присланным в газету откликам, читателям оно понравилось. Это окончательно убедило редактора в том, что год назад объявленный газетой издательский принцип «стихи, художественную прозу и пьесы не печатаем» себя не оправдал, ибо «искусственно сузил творческую палитру». Об этом Григорий Минутко самокритично признался на очередной редакционной летучке и там же предложил организовать в газете литературно-художественный конкурс – под уже ставшей популярной рубрикой «Что я думаю о конце Света?» и подрубрикой «Из глубин души».
Ответственный секретарь Толя Новиков на той летучке стал было возражать: «это, – сказал он, – будет еще одна ошибка», но остальные члены коллектива громко заспорили с ним, посчитав, что Толя возражает из корпоративных интересов – он уже не однажды намекал, что редактор важные решения должен предварительно «обговаривать» в секретариате. Как видно, второй по должности человек в редакции и на этот раз собирался повторить свой демократический тезис, но был остановлен вдруг рассердившимся Григорием Минутко:
– Ты, Толя, в чистом колодце воду не мути. Ты пока только ответственный, а не Генеральный секретарь.
Однако уже через несколько дней, к своему стыду и сожалению, редактор убедился в том, что прав был не он, а его правая рука Толя Новиков: в редакцию хлынул поток «литературно-художественного» мусора, в котором – как ни всматривались в рукописи сам Григорий Минутко и привлеченный им в помощники «главный судья конкурса» Павел Петрович Грушин – не было замечено ни одного животворного зерна. Были, например, стихи: «За окном гремит гроза, / мы не против, мы все «за»». Или: «Будем счастливы, богаты,/ и всегда всему мы будем рады»… Редакция, зубоскаля, на популярные плясовые мотивы нагло распевала присланные в редакцию вирши, а Вася Субчик («чтоб добру не пропадать») предложил «по мере поступления» по сходной цене продавать стихи поэтам и композиторам эстрадной попсы – «для исполнения шедевров народного творчества под их голожопые кривляния и собачью музыку».
