Пиво, стихи и зеленые глаза | страница 24
– Оставь его в покое!
– Он мой сын, и он проиграл!..
– Похоже, что ты права и в том, и в другом, только сейчас туда не ходи!
Женщина перевела взгляд на щенка, потом на больную мать мужа и, тяжело вздохнув, постучала в дверь Рона.
– Ты проиграл? – едва слышно спросила она.
– Да, мам!
– И в прошлый раз ты проиграл…
– Да, мам! И в позапрошлый тоже…
– Тебе больно?
– Терпимо!
– А мне – очень! Ты мой сын, и мне больно очень…
– Ради Бога, не плачь, мам!
– Ты мой сын…
– Конечно, мам! Разве кто-то спорит с тем, что я твой сын?
– Мне больно видеть, когда у тебя такое лицо… Господи, сколько это будет длиться?
– До первой победы, мам!
– И что же тогда?
Рон не ответил.
– Не молчи, сынок! Пожалуйста, не молчи!
– После победы у меня будет другое лицо!
– Лучше бы ты остался со своим лицом… Пожалуйста, не ходи в этот клуб, ладно?
– Мне надо!
– Скоро тебе восемнадцать… Разве так уж необходимо ходить с разбитым лицом?
– Я должен начать побеждать, понимаешь? В нашей семье все только и делают, что проигрывают, и кому-то из нас надо бы начать побеждать…
– Мне страшно… Ты мой сын, и я боюсь за тебя… Разве за это меня можно осуждать?
– Мам, я должен стать мужчиной!
– Ты – мужчина!
– Даже если возвращаюсь домой с таким лицом?
– Ты – мужчина! Я родила тебя мужчиной…
– Мужчина тот, кому удаётся жить, оставаясь невредимым.
– Разве такое бывает? Твой отец всегда был мужчиной… Уж поверь мне!.. А теперь вот…
– Однажды я вернусь с победой, и тогда…
– Мой храбрый мальчик! Я знаю: ты храбрый мальчик!
– Мам!
– Что, сынок?
– Знаешь, мам, наверно, быть храбрым легче, чем быть мужчиной…
– Сегодня на ужин я испекла блины, – сказала женщина. – К твоему приходу я решила испечь блины, которые ты любишь.
– Мам, ты надеялась увидеть меня победителем?
Женщина не ответила. Она заплакала снова.
– Эй, мам, иногда и женщине не мешает побыть мужчиной!.. Сейчас я выйду из своей комнаты, и мы все полакомимся твоими замечательными блинами… – Рон обнял мать за плечи и подумал о том, что за ужином ему придётся проследить за бабушкой, а не то она непременно обольёт себя чаем, а отцу надо будет напомнить помыть руки. Зато брат Лиран будет вести себя смирно и будет держаться от всех подальше, чтобы не учуяли идущий из его рта запах сигарет.
За дверью
Днём госпожа Ригер стонала от усталости, а ночью от тоски и одиночества; днём поглядывала из окна на автостраду Тель-Авив – Иерусалим в надежде, что кто-то из проезжающих решит передохнуть в её пансионе, а ночью, подолгу разглядывая в небе звёзды, мысленно беседовала с покойным мужем.