— Это — Татьянины картины, — пояснил вошедший в комнату Илья, проследив за мышкинским взглядом. — Она художник.
— А вы?
— А я… тоже… Тоже художник. Но я не рисую. То есть сейчас не рисую. В поиске.
Мышкин неопределенно покивал, с опаской посмотрел на шкуры и бурки и сам выступил с инициативой перебраться на кухню.
— Ну вот, — начал он, переводя взгляд с одного лица на другое. — Я знаю, что вы вчера уже беседовали с моим коллегой. Но вчера обстановка была такая… трудно сосредоточиться… В общем, если можно, расскажите мне еще раз… все, что, по-вашему, может иметь отношение к этой истории.
— М-м… — протянул Илья. — Даже не знаю, откуда начать…
— Начните со вчерашнего, — посоветовал Мышкин. — С конца то есть. А там посмотрим. Я вам помогу. Значит, вчера вы оба сидели дома и…
— И — как обычно, ничего особенного, — подхватил Рогов. — Я пришел с работы…
— А где вы работаете? — поинтересовался Мышкин.
— В школе. Преподаю черчение. На полставки, — без особой охоты сообщил Илья. — Я пришел, собирался поесть. Татьяна до того рисовала…
— Маялась, — уточнила Татьяна. — Не шло у меня…
— Ну да, не важно. Я говорю, она бросила рисование и пришла ко мне. И тут как раз — звонок в дверь.
— В котором часу, не помните?
— Часа в три. Я на часы не смотрел, но раз я пришел и чайник успел вскипятить…
— Значит, позже, — перебила Татьяна. — Ты приходишь почти в три… Плюс чайник — это еще минут пятнадцать.
— Ты что, хочешь сказать, что чайник пятнадцать минут закипает?
— Ну да…
— Ты обалдела, Танька. Минут пять, от силы.
Татьяна с досадой махнула рукой, но спорить не стала.
— Значит, так… Ты не влезай, а то я сбиваюсь… Я открыл дверь. Там — Дерюгин. Я говорю: проходи…
— Он не объяснил вам, зачем пришел?
— Объяснил? Да нет, он давно уже перестал… Чего там объяснять — мы уж привыкли. Он ведь уже сто раз приходил. Вы сами сказали — начать со вчерашнего…
— Да-да, — поспешно поправился Мышкин. — Извините. Давайте дальше.
— Дальше он вошел и сел. Мрачный… Обычно час посидит, иногда — два, а потом опять — к ней… Иногда она его со второго раза пускала, а один раз даже с третьего. Обычно он потом уж не возвращался, если второй раз выгоняла — совсем уходил. А тут…
— А скажите… — начал Мышкин. — Извините, что опять перебиваю… Скажите, что он делал, когда вот так у вас сидел?
— Ну, что делал… Да ничего не делал. Водку пил. Иногда — коньяк, иногда — виски. Но чаще — водку. Иногда молчал, иногда разговаривал. О политике, ну и хохмы там всякие… из жизни богатых. Иногда про Катьку расспрашивал, про детство. Мы даже выдумывали кое-что… Иногда телевизор смотрел. Вчера, наоборот, выключил. Сказал — на нервы действует. Сидел, курил. Потом вроде отошел немного. Анекдот какой-то рассказал, про нового русского и два процента. Забыл, в чем там дело… Не помнишь, Танька? Хотя да, это не важно… А потом… Там, у нее, дверь хлопнула. Он аж почернел от злости и выругался…
