Мари, Маруте, девочка моя, прости меня за то, что мы с самого начала играли не на равных... Ты даже не подозреваешь, что была отравлена тогда, в самый первый вечер в кафе. Моими губами отравлена, так, как во всем мироздании умеют только Лорд и Леди Жизнь, и как против моей воли научила меня полубезумная Нездешняя по прозвищу Лань... Прости меня, ибо не вечен праздник, а в обычной жизни Тихой Пристани отрава эта разъест твою кровь, и ты будешь плакать по ночам, а потом, когда вся отрава выйдет гноем сквозь поры, будешь смертельно бояться всего, на чем почуешь огненную мету. В том числе и своей дочери...
Я обманывал тебя все эти дни, девочка моя - ты жаждала воды, которой так много в этом безрадостном мире вокруг тебя, но ты хотела ее именно от меня - а я давал тебе всего лишь иллюзию, ибо и сквозь мои пальцы вода протекает, оставляя лишь капли. Но ты пила это и верила, что пьешь воду... как легко обманывать того, кто сам жаждет быть обманутым - особенно такому, как я...
Но сегодня я больше не обманщик, ибо сегодня ты жаждешь уже не Воды, но Огня! И ты получишь этот огонь - это для меня так же просто, как быть собой. Сегодня любая "не вполне дозволенная магия" - дозволена!..
Проходя мимо зеркала, он задержался возле него на несколько секунд... Тот, кто отошел от него и легким шагом выбежал на лестницу, ведущую в зал, уже был совсем другим человеком.
Кончился "Ночной город", одна из самых популярных песен "Хлекк", и танцующие пары замерли, положив руки на плечи друг другу, в ожидании новой мелодии. Замерла и Мара вместе со своим партнером в морской форме.
"Еще один танец - и пусть убирается ко всем чертям!" - подумала Мара все так же зло. А почему зло, она и сама объяснить не могла. Глупо же считать человека исчадием ада только за то, что он - не тот...
Партнер же ее, даже не подозревая о том, какая кара вот-вот обрушится на его голову, перебрасывался репликами со своим приятелем, одетым в такую же форму:
- ...Нет, с тех пор, как Пауль нацепил этот плащ с крестом, я не стал бы поворачиваться к нему спиной. Хоть и был он мне другом, а не подойду я к нему сегодня, даже здороваться не хочу...
Невольно Мара бросила взгляд в ту сторону, куда указал приятель ее партнера - и задохнулась.
У левого входа в зал, опираясь на гитару, стоял юноша в средневековом одеянии, с небрежно наброшенным на одно плечо золотисто-коричневым плащом. Такого же цвета берет прикрывал копну сильно вьющихся волос... и лишь по медовому отливу этих волос Мара осознала, кого видит перед собой, ибо лицо его было скрыто маской, а вся фигура приобрела какую-то странную легкость, словно он лишь на секунду прервал свой полет над зимним городом, чтобы взглянуть на то, что творится в зале.
