– Отпусти! – прорычал Аденор.
– Оставайся здесь, чертов ублюдок! – прошипела Лана. – Твои боги не дураки, разберутся, что с тобой делать!
Резким движением она нарисовала кровавую линию. Глаза Аденора округлились, он захрипел и, взявшись за горло, свалился.
Милене показалось, что время на миг застыло. Она успела встретиться взглядом с Ланой. Там была тревожная пустота.
В это время верхняя часть Апуон-Тивира стала запрокидываться назад. Открылась темная пустота входа.
– Врата! – крикнул Виктор.
Пасть зияла, а в глубине вился зеленоватый туман.
Половина калайцев валялась на полу, двое или трое из них были мертвы. Кольцо, создаваемое гермафродитами, сужалось. По плечу Макса обильно текла кровь.
Неожиданно раздался грохот, и вход в залу привалила огромная глыба, окончательно перекрыв путь к отступлению.
Оставшиеся в живых калайцы завопили и сбились в кучу.
– Уходим! – крикнул Виктор. – Все туда… в рот… Здесь нет другого выхода.
Макс, пытавшийся отбить голову одному из зверобогов, коротко прокричал:
– Я прикрою!
Первой на постаменте оказалась Лана. Не мешкая, она бросилась в пасть. Ее окутало зеленоватое сияние, и она исчезла.
– Милена! Ты! – донесся откуда-то издалека голос Виктора.
Упершись ногой в нишу, она подтянулась на руках. Нога соскользнула, но Милена повторила попытку и, задыхаясь, заобралась на постамент. Вскочив на ноги, подбежала к дымящейся пасти, на секунду замерла и ринулась внутрь.
По правую сторону от Кантарата, среди гор в заливе Офары берег нетронут, дик и прекрасен своими голубоватыми утесами и странной кристаллической косой, уходящей в Глубину. На самом краю косы есть расширение, где вполне может поместиться маяк для кашатеров охраны Хомофара, летающих за пределами колодца. Впрочем, здесь и был когда-то маяк, но потом его снесли, а на фундаменте построили невысокую будку для переговоров.
Будка имеет форму ротонды. Купол её венчает небольшая смотровая площадка, окруженная перилами.
Отсюда берег кажется сплошным синеватым мазком, а горы сливаются в чернильную кляксу.
В Пустыне совмещены свойства оболочки и Глубины. Если говорить языком поверхности, откуда все родом, то здесь действует сила тяготения, справедливы законы механики, но, вместе с тем, звучат они совсем иначе, чем на более грубых уровнях.
По сути, территория Пустыни – самая внутренняя плоскость, образующая проекцию лучей сознания.
Упершись руками в перила, на площадке ротонды стоял мужчина среднего возраста. Серый поношенный плащ неприглядно облегал его женоподобные формы, края шляпы слегка дребезжали на ветру. В бесстрастных стеклах очков отражались витки Млечного Пути.
