— Да! — вытерла рукавом слезы со щеки Света. Он села на край дивана и невидящим взглядом посмотрела впереди себя. — Если бы не мои проблемы, то Матвей был бы жив. Он был бы счастлив.
— Твой брат не смог бы быть счастливым, если бы тебя не было рядом.
— А как тогда быть мне?
Дан присел рядом, приобняв за плечи. Девушка покорно склонила голову к нему и просто смотрела вперед, не плача. Слезы высохли, а боль прочно укоренилась в сердце. Глубоко-глубоко, где никто ее не видит. Но она осталась и теперь сплелась с жизнью Светы. Матвея не было. Ее брат ушел, оставив ее одну. Ушел и даже не попрощался с ней. Стало так невыносимо больно и тяжело. Света впервые пожалела, что она здесь на земле.
— Оказывается, душа, она тяжелая… Дан выдохнул. Он боялся услышать что-то подобное от Светы. Во многих старых книгах рассказывалось, что те носители, чьи души были светлыми, просто не выдерживали ее ноши, ее тяжести искренности и совести. Парень сильнее прижал ее к себе, надеясь хоть немного облегчить ее боль. Света разрыдалась.
Дождь словно плакал вместе со Светой. Она едва передвигала ногами, выходя из ворот городского кладбища. Родители все еще были там. Она же просто не смогла остаться около могилы брата. Света чувствовала, что мать осуждает ее, отец не верит в смерть своего сына. Их взгляды были тем, что не могла выдержать девушка. Медики просто констатировали остановку его сердца. Просто так и просто. Мать едва не лишилась рассудка, узнав о смерти Матвея. Отец едва не слег в больницу с инфарктом. В доме воцарилась тьма и скорбь. Радость ушла из него. И вот теперь, дождливым летним днем девушка простилась с тем, кто был ей так дорог. Рядом с ней шел Дан. Молчаливый весь в черном, он держался рядом и просто шел, стараясь попасть в такт ее замедленным шажкам.
— Ты как? — уже в сотый раз спрашивал ее Дан. И в сотый раз получила лишь молчание в ответ и пожимание плечами. Света смотрела впереди себя и ничего не видела. Она выплакала все глаза и слезы больше не желали литься из них. Кожа посерела, а жизнь ушла из девушки. Она чувствовала себя живым трупом, который лишь по случайности остался здесь на земле. Она не могла вспомнить что она делала последние три дня, не могла вспомнить как она надела на себя это черное платье, которое закрывало ее как в коконе и как смогла приехать на прощание.
Она что-то отвечала на выражения соболезнований от друзей и родственников, но все это проходило мимо нее. Как гул. Как то, от чего нужно было избавиться. Света чувствовала на себе косые взгляды друзей брата, слышала их предположения о том, что она виновата. И они были правы.
