— Все нормально.
— Врешь, я вижу.
— Все хорошо, — резко встал Матвей. Его лицо стало жестким, рельефным. Он был как провод, что проводит ток. И сейчас было опасно его касаться.
Ничего больше не говоря, Матвей поспешил удалиться. Он молча заперся у себя в комнате, не забыв запереть ее на ключ. Громкая музыка ударила по стенам; брат ушел в себя. Света ощутила себя покинутой. Настроение, которое было отличным еще час назад, стало незамедлительно скатываться до отметки «ужасно». «Что с ним?». Поставив стакан в раковину, девушка пошлепала к комнате брата. С каждым шагом Света кривилась и сильнее старалась зажать свои уши. Барабанные перепонки могли едва выдержать такой сильный рок. А брат был в эпицентре всего этого. Как он может так делать?
— Эй! — постучала Света. — Там, за стеной, откройте!
— Уходи! — услышала она Матвея.
— Не уйду.
Брат не ответил. Он замолчал. Свете стало страшно. Слезы вырвались на свободу и потекли по щекам. Сползая по стене, Света запустила пальцы в волосы и опустила глаза в пол.
Теперь она уже рыдала в полную силу. Она не боялась того, что Матвей ее услышит: музыка глушила любой звук в квартире. Хорошо, что еще родители были на работе.
Очертания стали расплываться, Света заморгала, пытаясь прогнать это, но у нее ничего не выходило. Она затягивалась в пучину своих страхов, страданий. Метка на затылке завибрировала и заныла, словно ее растревожили. «Видишь, ты ему не нужна… Ты одна… Ты никогда не станешь для него родной… Не станешь для него семьей, какой он стал для тебя…» — и вновь голос был настороже. Света встрепенулась, но не подняла головы.
— Я знаю, — тихо прошептала она, подтвердив слова голоса. «Тогда, что тебе мешает признаться в этом?!». Сильные руки обняли ее и подняли с пола. Брат был рядом. Он дышал и дыхание согревало щеку Светы, прижавшуюся к нему.
— Не плачь, не нужно. Только не из-за меня. Я хочу, чтобы ты больше никогда не испытывала боли из-за меня, но я… я не могу гарантировать тебе это. Лучше будет, если ты будешь от меня подальше. Так будет лучше для тебя, так я не смогу причинить тебе боль.
— Что? — не поняла его девушка.
— Я сам себя боюсь, Света. Я боюсь, что вновь могу причинить тебе боль. Тебе лучше уйти и не говорить со мной… по крайней мере, до того как…
— До чего? — злилась на него Света. — До того как я стану либо самой добротой, либо исчадием ада?!
— Не смешно, — серьезно ответил ей брат.
— И не пыталась шутить.
Света вытерла слезы и отстранилась от Матвея. Тот ее с легкостью отпустил. Он как будто отталкивал ее от себя.
