Сейчас она далека от политических баталий. События международного масштаба волнуют ее так же мало, как и меня или Клер, и теперь нам всем очевидно, что мы интересуемся только собой и своим ближайшим окружением. Ни одна из нас больше не способна деятельно сострадать человечеству.
Смотри-ка, опять мои монашки, вот уж поистине, не поминай черта… Раскрыв черные зонты, зловещей змеей скользят они по узкой дорожке между мокрыми голыми кустарниками. Я охотно бы побеседовала с ними, спросила бы их, как они решились на такой шаг, ведь многие из них еще так молоды. Как они переносят целибат? Конечно, если не знать, что теряешь, в конце концов можно прожить и без секса. Но человек не может обходиться совсем без телесных контактов. Без того, чтобы просто взять кого-то под руку. Без того, чтобы, проснувшись ночью, обнаружить, что кто-то лежит рядом с тобой, просто лежит. Такие моменты утешают, я не представляю, как от этого отказаться. Хоть и мечтаю, чтобы рядом со мной лежал не Ахим, а Лотар.
После нашей встречи у Шраде я втайне надеялась, что он даст о себе знать, но он не объявлялся. Осенью в нашем клубе проходил теннисный турнир, и я ждала, что он примет в нем участие. От Шраде я слышала, что на корт выйдут две семейные пары, но его среди них не оказалось. Я уже подумывала о том, чтобы под невинным предлогом навестить его кабинет в Гамбурге: например, Даниелю срочно надо провести полную санацию полости рта. Но я опасалась, что Лотар сразу раскусит мои уловки: он знал, что Шраде очень хороший врач и мне нет необходимости искать другого. Кроме того, я боялась, что Шраде оскорбится, если я отведу сына к другому дантисту.
Всю ту осень я паршиво себя чувствовала, вдруг навалилась мучительная усталость, какой пораньше я никогда не ведала. Даже Ахим заметил, что я стала раздражительной и беспокойной, но он объяснял это вечными ссорами с Даниелем, успехи которого в школе в последнее время оставляли желать много лучшего и с которым мы без конца ругались.
Наконец в ноябре я набралась смелости и пригласила Лотара, разумеется вместе с Натали, на домашний ужин в тесном семейном кругу. Я так боялась ему звонить, что вместо этого послала официальное приглашение по почте — родители часто так делали.
Через три дня он позвонил, в одиннадцать утра, как раз когда я разбирала посудомоечную машину. Когда я услышала его голос, у меня задрожали ноги и я уселась на кухонный стол. Он вежливо поблагодарил за приглашение и сказал, что, к сожалению, не может его принять. Неделю назад они уже договорились о другой встрече — и как раз на тот же вечер.
