Как-то ноябрьским вечером, друзья заехали за Этьеном Дювалем, чтобы вместе отправиться в театр. Они нашли своего друга в ужасном состоянии: по всей комнате были разбросаны исписанные листы бумаги, а сам Этьен неподвижно стоял у окна, уставившись в ночь. Оказалось, что в сегодняшних парижских газетах появилась сатира некоего Карно на его, Этьена, диссертацию по математике, в которой тот высмеял автора, как очевидную бездарность. Это был жестокий удар. Друзья принялись было утешать Этьена: Лавуазье предложил ответить новой диссертацией, самый молодой и пылкий Пьер Бриссо – немедленно и публично отхлестать этого Карно по лицу его же сочинением, а Марат напомнил, как его самого недавно высмеял Вольтер. На этих словах Этьен Дюваль вдруг вспыхнул, а затем страшно побледнел: «Если бы меня высмеял Вольтер, – произнес он едва слышно, – я был бы сейчас счастлив. Но меня высмеял какой-то Карно…».
Исчерпав все доводы, друзья уехали от Дюваля с тяжелым сердцем. А наутро они узнали, что этой ночью их друг повесился.
С тех пор каждый год 14 ноября, невзирая ни на какие обстоятельства жизни, четверо собирались вместе на могиле Этьена Дюваля. Время сильно их изменило, а революция развела по враждующим лагерям, но своей традиции они не изменили. А когда в живых не осталась ни одного из четверых, на могилу Этьена Дюваля пришел еще один человек. Великий французский математик, автор многочисленных трудов по математическому анализу и проективной геометрии и министр Наполеона Лазарь Карно. Тот самый.
Карно всю жизнь казнил себя за ту мальчишескую желчь, которая вырвалась из-под его пера из-за глупой ревности и нехватки доводов.
В 1789 году в газете «Друг народа» Марат высказал странную, абсолютно не вписывавшуюся в общий контекст мысль, видимо, родившуюся у него при внезапном воспоминании о погибшем друге. Эта мысль совершенно не была тогда воспринята.
А в наше время она стала аксиомой, которой, впрочем, никто не следует.
«Естествоиспытателя, философа, сочинителя, как и любого творца, – писал Марат, – нужно судить по тем законам, которые в процессе творения он создает для себя сам. Посягательство на репутацию творца есть преступление против наитруднейшего и бесценного – процесса созидания нового».
Точное попадание генерала Суслопарова
Что мы помним о финале трагедии Великой Отечественной? Наших солдат на ступенях Рейхстага, Знамя Победы над куполом, автоматные очереди в дымное берлинское небо, усталые и счастливые лица солдат Красной Армии, которые всё вынесли и всё преодолели! Капитуляция! Как ее ждали, как ей радовались! Она была заслуженной, она казалась такой закономерной! Но рядовые бойцы не знали, как трудно совершалось это дело и какая игра нервов была с ним связана.
