— Ты хочешь, чтобы я, — весело резюмировал Голд, — написал опус о тебе для публикации в твоем же журнале?
До сидевшего с мрачным видом Либермана дошло.
— Да, из этого ничего хорошего не получится.
— Такую вещь должен написать ты сам.
— Я не умею писать. Вы с Помроем убедили меня в этом.
— Ты злоупотребляешь риторическими вопросами.
— Кажется, я ничего не могу с этим поделать. А у тебя что было на уме?
— Это еще сыровато, — начал Голд. Он избегал смотреть в глаза Либерману. — Но я напишу объективную, ответственную, умную работу о том, каково это было для людей, вроде тебя и меня, родиться и вырасти здесь. Конечно, я в какой-то мере коснусь противоречий между культурными традициями наших родившихся в Европе родителей и традициями, возникающими в преимущественно американском окружении.
— Вот что я тебе скажу, — ответил Либерман. Ухватив обеими руками один из своих толстых карандашей, он сломал его и принялся мерить шагами комнату. — У нас очень объективный и ответственный журнал для высокоинтеллектуальных читателей. Я бы хотел получить от тебя на эту тему что-нибудь посвежее и поострее. Откровенно говоря, номера наши ужасно скучны. Иногда настолько, что мне кажется, нам придется закрыться. Напиши, что ты почувствовал, когда впервые увидел необрезанный член? Какие испытываешь ощущения, трахая неевреек?
— С чего ты взял, что я трахаю неевреек? — спросил Голд.
— Ну, если у тебя нет такого опыта, то выдумай, что бы ты при этом чувствовал, — ответил Либерман. — Нам нужны мнения, а не факты.
— Какой объем ты мне дашь и сколько заплатишь?
Либерман задумался.
— Что ты скажешь о пятнадцати-двадцати тысячах слов? Может быть, я весь номер смогу построить вокруг этой работы и снизить остальные издательские расходы.
— За такую работу я возьму шесть тысяч долларов.
— Я дам тебе триста.
— Меньше чем за две пятьсот я и пальцем не шевельну.
— Больше семисот я тебе не заплачу. Я дам твою фотографию крупным планом на обложке.
— Давай сойдемся на полутора тысячах.
— Мы остановимся на тысяче. Для нас и это много.
— Шестьсот я возьму сегодня. И потом мне нужны те триста, что ты мне еще должен за «Всё».
— Мы ее еще не опубликовали.
— Мы договорились, что ты заплатишь по предоставлении рукописи, — с чувством возразил Голд. За несколько месяцев до этого Либерман приобрел статью, заказанную Голду популярным эротическим журнальчиком, впоследствии отвергшим ее как не отвечающую даже минимальному уровню умственного развития их читательской аудитории; эту оценку Голд осмотрительно предпочел не распространять вместе с рукописью. Полностью статья называлась «Сокрушительные успехи, или Всё, что намечено, не сбудется», и Голд еще не получил причитавшихся ему денег. — Почему ты ее не печатаешь? Она может вызвать некоторую полемику.
