Долго ли мы шли, я сказать не берусь. Двигались чинно, неспешно, как никогда раньше. Высекательница впервые вела себя как светская дама, несмотря на свой не вполне подходящий наряд и всегдашний фонарик на голове. Она была похожа, скорее, на маленького заигравшегося шахтёра. И я казалась себе смешной оттого, что вынуждена была подыгрывать Высекательнице, церемонно шествуя, а не просто идя по дорожке.
Мы шли на бал или торжественный приём, который давал кто-то из её друзей.
— Там будет много важных особ, — говорила Высекательница, — и мы с тобой должны соответствовать.
— А не лучше ли нам было нарядиться в красивые платья, раз надо соответствовать?! — возразила я.
— На маскараде никто не заметит, во что мы одеты, всем важно лишь то, как мы себя преподнесём! — отпарировала Высекательница и, обернувшись вокруг своей оси, обвела нас лучом волшебного фонарика.
В тот же миг мы оказались в кругу веселящихся и танцующих людей. Их наряды и лица были прекрасны, движения изысканы. Я оробела, вспомнив, что мы одеты слишком просто в сравнении с ними. И мои манеры… Я не знала как подобает вести себя на светских приёмах.
— Милое дитя, расправь свои плечики! — неожиданно ласково произнесла Высекательница. — Всё это только маски и тени…
Голос Высекательницы завораживал. Вокруг по-прежнему веселилась толпа любезных незнакомцев, но они становились всё более тонкими, словно бумажными.
— Картонный мир картонных людей, — почти без звука прошептала я.
Но лишь мгновение всё окружающее казалось плоским, игрушечным. Словно в кино, исчезающие образы красивых благородных людей сменились на совсем иные — безобразные. По моей спине пробежал холодок, так неожиданно было открывшееся моему взору.
Калеки: безглазые или безносые, безрукие или безногие, на костылях, в лохмотьях, в изодранных и засаленных одеждах…
— Кто это? — в ужасе спросила я и прижалась к руке Высекательницы.
— Веселящиеся! — улыбнулась старушка. — Это гости, приглашённые на праздник. Видишь, как они принарядились по случаю.
Оглядевшись, я почувствовала себя чуть ли не принцессой. Моё скромное будничное платье было чистым, без единой заплаты и дырочки. Я могла бы гордиться своим нарядом.
Высекательница смотрела на меня, словно спрашивая: «Ну, как тебе маскарад?»
— Маскарад как маскарад, — ответила я на её мысли, старательно изображая безразличие.
Но Высекательница расхохоталась, да так громко, что на нас стали обращать внимание, и я смутилась.
