Бездна безумия… Я уже заговариваюсь вслух…
— Я говорю, нельзя дожидаться рассвета! Как ветер ослабеет, надо выходить!
— Я понял, господин!
* * *
Трава, ещё совсем недавно ростом по пояс и выше, лежит утоптанным грязным ковром. Почва под ногами хлюпает, как будто мы идём по болоту. В низинках скопились небольшие озерца и более-менее огромные лужи. Да, не узнать саванну после урагана…
Оранжевый диск солнца встаёт над землёй, заливая всё вокруг радостным светом. Вот странно, зачем я люблю смотреть рассветы? Вместо того, чтобы выспаться как следует… И ещё мы с Ирочкой любим смотреть закаты, и особенно восход Великой звезды…
Я трясу головой. Всё, я схожу с ума. Что-то творится с моим разумом, с моим Истинным Разумом… Только не это! Признание умственно неполноценным — самое страшное, что может случиться с Истинно Разумным. Клеймо на лоб, и в рабство, и не поможет никакой титул…
— Башня, мой господин!
Я поперхнулся. «Мой господин»… Оговорился малый?
— Если мне не изменяет память, это форт Четыре Шипа. Там при форте посёлок и есть постоялый двор.
— Да, мой господин! Вон на башне четыре острых шипа по углам!
Я ещё немного помолчал.
— Скажи, Длинношей… Почему ты зовёшь меня не просто «господин», а «мой господин»? Разве у тебя нет своего господина?
Парень засопел.
— Есть. Точнее, я не знаю. Наш клан принадлежит Владыке Круглой горы. У отца было две жены, но моя мать умерла давно, а потом отца убили. Весёлку — это вторая жена отца — продали куда-то, потому что мы были должны господину. Я же нанялся к караванщикам, чтобы погасить долг и вступить в права наследования. А теперь вот думаю…
Он замолчал, шлёпая по мокрой прибитой траве.
— Так что ты теперь думаешь?
— Я думаю, нет смысла возвращаться туда, мой господин. Опять с утра до ночи махать мотыгой, чтобы отдать урожай хозяину… А уж на выкуп даже одной девушки мне не собрать никогда. Так и зачем оно, такое наследство? Возьми меня к себе, мой господин!
Я помолчал, соображая. Конечно, записать на себя чужого мужика — это преступление. Да кто узнает? Земля велика…
— Я всё умею, мой господин, не сомневайся — уловил парень мои колебания. — Ты добрый! Я не забуду, как ты отдал мне, простолюдину, корзину, а сам остался под ливнем и градом почти без защиты. И я решился.
— Ну хорошо, Длинношей. Я возьму тебя в слуги. Вот придём в форт…
— Спасибо, мой господин!
* * *
— Кто такие?
— Господин по прозванью Ночной Страх. А это мой слуга, Длинношей.
Стражники притихли. Должно быть, имя удачливого сухопутного корсара было им известно.
