- К деду... Надо будет съездить. Непременно надо... Хорошо порезвились?
- Сперва все было пристойно, - сказал Овцын. - Потом смешалось. Старички окосели и вознамерились устроить мне свадьбу: потребовали, чтобы я просил руки Эры Николаевны.
- Ну и ты?
- Отболтался.
- Эра Николаевна к вам очень хорошо относится, - сказала Ксения.
- Не вижу причин относиться ко мне плохо. Кстати, Ксана: убирать, в ее каюте - не ваша обязанность. Прошу вас больше этого не делать.
- Почему ты не попросишь не гладить твои брюки? - пробурчал Борис Архипов. - Пускай тебе Эра гладит. Ксюшенька, вы ведь больше не будете обихаживать этого пижона?
- Буду, - сказала Ксения.
- Даже если он спутается со своей журналисткой?
- Даже, - сказала Ксения.
- Бред... - пробормотал Борис Архипов и закрыл рукой глаза. -Кончилась логика. Где старые добрые дважды два? Все вверх ногами. Не люди, а бродячие парадоксы. Морозоустойчивые бананы с шоколадной начинкой... Сынок, дай мотобот. Смотаюсь, к деду, погляжу на нормального человека.
- Бери, - сказал Овцын.
- Ксюшенька, вы поедете со мной? - спросил Борис Архипов.
- Если Иван Андреевич разрешит, я съезжу, - сказала Ксения.
Борис Архипов вскочил с дивана, взметнул кулаки.
- Какое его собачье дело? - завопил он. - Вы свободный человек, поймите! Он может вам разрешать и запрещать только в строго определенное рабочее время, и то вежливо!
- Езжайте, Ксана, - сказал Овцын. - И погладьте по головке этого горлодера. Он успокоится.
Ксения улыбнулась и пригладила Борису Архипову растрепанные волосы. Он сунул кулаки в карманы, сказал:
- Ну, пойдем.
Овцын зашел к Соломону, стоявшему вахту, сказал, что отпускает мотобот до утра. Соломон поворчал, усомнившись в законности такой операции, но быстро успокоился.
- Отвечает тот, кто приказывает, - сказал он, поднялся наверх и помог спустить мотобот на воду.
Проводив мотобот, Овцын сказал Соломону:
- В судовой журнал записывать не надо.
Соломон опять усомнился:
- А вдруг что случится?
- Тогда и запишем. Спокойной ночи, краб. - И пошел к себе.
Он остановился в двери. На диване сидела Эра.
- Я не нарочно, - сказала она. - Постучала, а дверь вдруг открылась.
- Давно произошло это прискорбное событие ?
- Больше чем полчаса.
- Вы ушли сразу после меня?
- Выходит, так, - сказала она. - Мне стало совсем одиноко. А на улице ко мне приставали. Знаете, как это противно.
- Не знаю, - сказал он. - Ко мне не пристают на улице.
- Иван Андреевич, зачем вы снова выставляете колючки? - сказала она. - Вы мною недовольны? Так я уйду.
