Оборвав разговор на полуслове, лоцман щелкает крышкой своего карманного хронометра, поворачивается к старпому:
- Ну, поехали встречать Первое мая...
С плеском летят в воду канаты. Винты устраивают за кормой пенное озеро. Судно медленно отходит от причала, а зеваки на набережной машут руками вслед.
Тянутся вдоль бортов низкие, поросшие чахлым леском берега канала. Тихо в рубке. Берег близко, доплюнуть можно. Каждый сосредоточен и внимателен, как человек, идущий через пропасть по узкой дощечке. Сами собой исчезают из головы посторонние мысли.
Лоцман подходит к капитану, спрашивает тихо:
- Капитан, у вас есть рулевой поопытнее?
- А этот?
- Слишком старается.
- Поищем.
Капитан включает трансляцию и вызывает в рубку другого рулевого, юношу меланхолического, с созерцательными наклонностями. Он принимает штурвал и глядит не на картушку компаса, а вперед, будто дорога судна нарисована на воде красной линией. Порой позволяет себе скосить глаза на берега.
- Этот годится, - одобряет лоцман по прошествии некоторого времени.
Навстречу, с моря, тоже идут суда. Приходится сбавлять ход и
прижиматься к самой бровке канала. На малом ходу рулевое управление работает скверно, капитан чувствует, что необъезженному судну хочется пошататься от бровки к бровке, но меланхолический юноша творит чудо и заставляет три тысячи двести тонн плыть по ниточке, одному ему видимой на воде.
- Этот годится, - повторяет лоцман, ласково глядя на рулевого.
Канал расширяется, впереди показывается приподнятое над молами
море. Оно темно-синее, с серебряной каемкой, отделяющей его от неба. Судно выходит за молы и становится на якорь против белоснежного домика лоцманской станции. Сейчас оттуда придет катер. Капитан с лоцманом спускаются в каюту. Старик взмок от трехчасового внутреннего напряжения, он коричнево-бледен и глубоко дышит. Капитан ставит на стол коньяк и неведомо откуда взявшиеся в каюте апельсины (впрочем, капитан догадывается откуда). Он предлагает лоцману подкрепиться.
- Где-то я вас видел, капитан, - произносит лоцман, подкрепившись. -Очень знакомо ваше лицо.
Капитан заполняет параграфы лоцманской квитанции. В параграфе девятнадцатом благодарит за отличную проводку, расписывается.
- В пятьдесят четвертом году я на «Вулкане» под вашими знаменами плавал, Митрофан Саввич, - говорит капитан.
- Да, да, да... - вспоминает лоцман. Пальцы его, разламывающие апельсин, начинают дрожать.
Заходит матрос и докладывает, что подан лоцманский катер.
