- Что с тобой? - спросил Овцын.
- Пустяки, - сказал Борис Архипов, - Никакой беды. Я тебя догоню. Иди, не теряй времени.
- Скажи честно: в самом деле пустяки? - спросил Овцын,
- Я же сказал.
- Я могу помочь?
- Не можешь, хоть жертвуй жизнью, Помешать, можешь. Так что проваливай со своим лайнером.
- Это наше счастье, что «Шальной» шел впереди, - сказал старпом.
- Заткнитесь! - оборвал его Овцын и спросил Бориса Архипова: -Скажи, отец, ты справишься?
- Это смотря по тому, сколько еще придется с тобой болтать, - сказал Борис Архипов. - Пощади мое время.
У восточного берега Колгуева был странно тихий уголок, почти спокойная вода, и даже снег прекратился. Удивляло, что в небе с сумасшедшей скоростью несутся рваные тучи. Овцын вывел судно на мелководье и поставил его на оба якоря.
- Теперь твоя работа, краб. - Он похлопал Соломона по плечу. - Нас не буди, пока не проснемся, пока остров не сорвется с места или пока не появится «Шальной».
- А если будет радио с каравана? - спросил Соломон.
- Ты маленький? Овцын потер пальцами набрякшие веки. - Доложишь обстановку, запишешь распоряжения, передашь привет.
- Я не маленький, - сказал Соломон. Но я должен точно знать, что мне делать. И кому передавать привет.
- Эре Николаевне Левтеевой. Теперь ты все знаешь?
- Я уже давно знаю, - сказал Соломон и отвернулся.
Через шесть часов Овцын снова поднялся на мостик. Тучи все так же неслись в низком небе. Пришел старпом. Потом, когда наступило время смены вахт, рулевой Федоров.
- А что мы могли сделать? - произнес старпом, думая о том же, о чем думал сейчас капитан. - Ткнуться рядом? Хороша помощь.
Старпом говорил верно, и надо было отвлечься, потому что размышления о возможной участи Бориса Архипова нагоняли тоску.
- Ну, и как же вы выскакивали на берег? - спросил он рулевого.
- Мы выбрасывались, - поправил рулевой Федоров. - Семнадцать сейнеров, от С-142 до С-158 по порядку бортовых номеров.
- Веселая картина, - сказал Овцын.
- И жутковатая, - добавил Федоров. - Капитаны выводили их в бухту, разворачивали носом на берег. Командовали вперед самый полный. Дизеля ревели, как никогда в плавании. Мы двинулись после того, как выбросился С-152. Наш Гурий Васильевич, насупленный, с губами в нитку, забрался на мостик, сказал нам:
«Носовой отдать. Кормовой отдать».
И поползли мы в бухту, хрустя молодым ледком.
Начальник перегона, вконец несчастный, кричал с берега:
«Живее, Гурий Васильевич, ну, живее же!»
Капитан не прибавлял хода. Сейнер полз по воде, как серая тень от облака. Гурий Васильевич развернул его и нацелился. Три раза качнул вперед рукоять телеграфа. Палуба рванулась у меня из-под ног. Капитан дал «стоп», когда до берега осталось десять метров. Сейнер, чудовищно скрежеща днищем по черной чукотской гальке, вырвался из воды на две трети и замер. Тишина долбанула меня по ушам. Неожиданно прозвучала команда: «Боцман, флаг долой!»
