— Старая застава, — сказал шофер, — рядом деревня.
Дорога в деревню была закрыта шлагбаумом — длинной суковатой жердью, которую Тамулис оттащил в сторону, а когда машина проехала, положил на прежнее место.
— Приехали, — сказал Эдик.
Магазин в Барбешках находился на самом краю деревни, почти у самой дороги, — деревянная изба-пятистенка с небольшими закрытыми ставнями окнами. На другой стороне дороги стояла маленькая будка сторожа, который, по-видимому, спал.
Они обошли вокруг магазина: крыльцо, четыре окна, с трех сторон, лестница на чердак, кадка с водой на случай пожара. Метрах в двадцати от магазина начинался кустарник, а за ним шел лес, окружавший Барбешки и еще с десяток деревень, разбросанных по старому тракту. В память основателей они до сих пор назывались починками — Васильевским, Федоровским… Это да еще сам тракт, которым никто уже не пользовался, и было тем единственным, что напоминало о старине.
— Значит, берем только Волчару? — спросил Егоров.
— Да. А Гошке даем возможность бежать.
— Как быть со сторожем? — спросил Тамулис.
— Мы отошлем его в деревню. Какие у них планы в отношении его, мы не знаем…
— Не забыть позвонить в райотдел, — сказал Ратанов, — территория все-таки района, а не города…
Егоров сорвал ветку с куста, на ощупь попробовал определить дерево.
— Лучше вам с Тамулисом вдвоем со стороны кустов, а я возьму дорогу… Орешник, по-моему, и запах похож…
— Так. А машину оставляем в деревне у крайнего дома. Ты, Эдик, будешь в машине наготове, как только услышишь выстрел, гонишь сразу к магазину. Пусть думают, что мы все выскочили из «Победы»… Ехали и случайно на них наткнулись.
— Ну что, по местам? — спросил Егоров.
— Судья Саар посмотрел на свой секундомер, — вступил в разговор Эдик, видя, что официальная часть переговоров закончена. — Свисток…
— По местам, — вздохнул Ратанов. — Черт знает, какая темень!
Они разошлись.
Егоров укрылся в кустах по другую сторону дороги, напротив магазина.
Дождь окончился, и было совсем тихо. Лес стоял огромный, молчаливый, изредка стряхивая с веток в траву тяжелые капли. «Волок» — зовут здесь такой лес: деревья из него приходилось раньше тащить волоком.
Егорову мало пришлось поездить по свету.
В кино он с мальчишеской радостью смотрел фильмы о лесных заповедниках, от души смеялся, видя на экране доверчивую мордочку — бобра или енота, с уважением глядел на суровые волны океана, на недоступные вершины гор. Сейчас ему было под пятьдесят, и он уже отчетливо понимал, что, если не уйдет на пенсию и будет продолжать работать, наяву многое из этого, вероятно, уже никогда не увидит.
