— Не помешает, — кивнул головой Веретенников.
Барков несколько раз ловил себя на мысли о том, что уже вечер. А было утро. Раннее летнее утро. За окном пели птицы, и люди выходили из домов, чтобы идти на работу.
— Карамышев проведет очную ставку Джалилова с сестрой, — опять заговорил Шальнов. — Барков и Гуреев сменят людей на квартире Джалилова. Тамулис поедет с фотографиями…
В коридоре к Баркову подошел Ратанов. За время совещания он не произнес ни слова.
— Небольшое изменение: на квартиру Джалилова вместе с Гуреевым я пошлю кого-нибудь другого. А тебя прошу еще раз съездить на место преступления. Тот универсальный магазин, что в первом этаже дома, он на днях открывается… Сейчас по радио передавали областные известия. Нужно еще раз проверить, не завозились ли все-таки в ту ночь товары в универмаг, Справка официальная у нас есть — Гуреев привез. А все-таки… Мало ли как бывает?
Барков недоуменно пожал плечами.
— Майя, — спросил Арслан, как только Карамышев ввел ее в комнату, — где моя рубашка белая? Я купил ее, как только освободился.
— Не знаю, Арслан, — сказала она громче и спокойнее, чем требовалось, — просто не представляю…
Она откинула со лба черную, как воронье крыло, прядь волос. Большие удлиненные глаза смотрели удивленно.
— Я давно уже ее не видел, Майя! — Голос у него неожиданно прервался. — Скажи, может, ты отдала ее кому-нибудь? Скажи как есть…
— Я не знаю, Арслан. Она лежала в шкафу…
— Скажи… — У него вырвалось грубое ругательство. Карамышев быстро отошел от окна и стал между ними. — Скажи! Ты видишь, что со мною случилось! Говори же! Где рубашка?
Майя подняла голову, смуглое лицо ее чуть покраснело.
— Я продала ее Насте Барыге. Еще зимой. Она скупает по дешевке у пьяненьких, а потом продает. Я хотела тебе сказать…
Джалилов со стоном стиснул руки.
Барков вынулся в отдел уже к вечеру.
— Товары в эту ночь в магазин не завозили и не должны были завозить. Возят с сегодняшнего дня. Но вот секция, где будут торговать часами… Там, оказывается, все уже давно завезено. Полное подсобное помещение. Мне заведующий показал…
— Что же это значит? — вслух спросил Ратанов самого себя.
— Могла быть попытка совершить кражу.
— А Джалилов был вором… — продолжал Ратанов.
Барков поморщился, покачал головой.
В кабинет вбежал Тамулис.
— Ну и Анастасия Ивановна, она же тетя Настя Барыга!
— Что?
— Ей лет под шестьдесят. Хитрющая-прехитрющая… И все время сушки жует. «Ты, — говорит, — сначала, мил-человек, узнай, почему мне пенсию за июнь не принесли, а потом я тебе все расскажу, что спросишь». «Хорошо, — думаю, — пусть будет так». Звонил в собес — все занято. А она все сидит сушки грызет. «Знаете, — говорю, — Анастасия Ивановна, вам придется самой туда сходить». А она мне: «А ты, мил-человек, погоди маненько и опять позвони». И снова за сушки.
