— Нет, ты не прав, Юлиус! — перебил Отто. — Твой талант тоже принадлежит народу. Своей скрипкой ты служишь революции. Мне рассказывали, с каким жаром ты играл во время студенческой демонстрации протеста против Кровавого воскресенья. В январскую стужу за тобой, во главе всей Петербургской консерватории, шли твои товарищи со скрипками у плеча. Ты не раз огнем своей игры зажигал других, звал к борьбе… А сборы, которые передаешь в партийную кассу? Пойми: тебе не обязательно лезть в самое пекло. Береги себя.
— Нет. Тут я придерживаюсь французского афоризма: «Когда говорят пушки — музы молчат…» После нашей победы музыка будет славить героев, труд, новую жизнь. Революция принесет людям не только свободу, но и духовное обновление, расцвет культуры. Сейчас же я прежде всего боец. Разве эти руки, руки скрипача, не принесли сегодня сюда чемодан с динамитом?
Послышались шаги. Кто-то шел через двор решительной походкой. Друзья оборвали разговор. Только теперь они заметили, что стемнело.
— Есть тут кто живой?
Не дожидаясь ответа, в сарай вошел Павел. Оба эстонца поднялись ему навстречу.
— Вот и добрался до вас, — здороваясь, проговорил матрос. Нащупав в темноте какой-то ящик, он сел. — Я из города прямо к лайбе ходил.
— Как там? — не утерпел Отто.
— Старик было заупрямился. Погода ему не нравится. Пророчит шторм. Похоже, и так. Но задерживаться нельзя. Еле-еле уговорил. В его надежности не сомневайтесь, не раз нас выручал. Товарищи отдыхают? Пора их поднимать.
С этими словами Павел вышел. Было слышно, как он взобрался по приставной лестнице на сеновал. Оттуда донеслись тихий говор и возня. Потом по одному в сарай вошли боевики. Зажгли фонарь. Из-под сетей вытащили ящики с оружием и патронами, мешки с провизией. Взвалив на себя груз, все цепочкой двинулись за Павлом. Шли молча. Кое-где из темноты выступали силуэты домов и сараев рыбацкого поселка. Скоро они исчезли за росшими на склоне соснами. По деревья кончились, и вместо каменной тверди под ногами заскрипел песок. В лицо ударил ветер. Послышался шум волн. Запахло водорослями.
Лайба стояла у самого берега на глубоком месте От ветра с моря лодку надежно прикрывала скала.
— Товарищ Анатолий встречался сегодня с Черновым, — вполголоса заговорил Павел, отведя в сторону Отто и Сырмуса. — Рассказал ему про Валентина Кузьмича. И что, вы думаете, тот ответил? «Это уже не первый случай, когда охранное отделение распускает о Валентине Кузьмиче злостную клевету. Наша партия верит в его честность». Но мы-то знаем и другое. Теперь ни для кого не секрет, что Гапон, с которым эсерики столько цацкались, оказался чистокровным полицейским агентом. А разве большевики не предупреждали об этом? И пришлось архиреволюционерам своего «героя» повесить на глухой даче под Питером.
