– Ого-го-го! Бросай винтовки!
– Мухи дохлые!
Горя от нетерпения, из окраины деревни бегом бросилась банда Карася с ревом:
– Даешь пулеметы!
– Да-дае-ешь…
Но тут взвилась голубая ракета. И со стороны красных раздался грохочущий дружный залп, слившийся с треском четырех пулеметов.
Огорошенные встречей, бандиты дрогнули и залегли, но, расстреливаемые метким огнем, по заранее измеренным дистанциям, бросились бежать. Убегающие люди Карася напоролись на засаду и заметались, бросаясь через заборы и плетни. Разгром был полный.
Через час отовсюду стали возвращаться преследовавшие бандитов роты.
Дорого встала эта операция атаману. Сам он скрылся, но среди трупов оказались Оглобля, Черкаш, а также атаманова Сонька. Она лежала посередине болотца с простреленной головой. Ее вынесли и положили на покрытый зеленой травою бугор. Она долго бредила. Поминала гвардию, юнкеров, сыпала грязную ругань. Через несколько минут умерла. Ее коня поймали в овраге. В сумке нашли флакон одеколона, пудру и дневник.
В тот же день атаман распустил банду на мелкие шайки, по нескольку десятков человек, и сам с кучкой отъявленных головорезов ускакал к Новоград-Волынску, где хозяйничал крупный «батька» Соколовский.
К вечеру курсанты отдыхали после горячего дня. Слышались смеющиеся голоса, горели большие костры, и кто-то наигрывал на двухрядке.
– Что-то в Киеве?
– Где-то наши фронты? Далеко ли Петлюра, Деникин?
– Ничего мы не знаем!
– Ничего, Сергей! Оторвались! Николай подбросил сучья в костер.
– Хоть бы письмо получить! Да ведь Ботт у черта на куличках, Эмма адреса не знает. Что-то она сейчас делает? – добавил он.
– Поди, соскучился?
– Соскучился.
Владимир с Сергеем переглянулись лукаво.
– Завтра к мельнику. Надо же Шакару немного потрогать.
Утром, едва над горизонтом показался краешек солнца, на пяти подводах небольшой отряд скрылся за холмами зеленых полей.
– Улетели орлята! – сказал командир отряда. – С чем-то вернутся?
Поля, поля, холмистые, волнующиеся, желто-зеленые. Вспугиваемые топотом, из-под самых колес вылетали из росистой пшеницы испуганные перепела. Жаворонки звенели в глубине голубого неба. Чувствовалась еще утренняя свежесть, но солнце уже жгло с одного бока. Один раз, далеко влево, возле опушки темнеющего леса показался на мгновение всадник и тотчас же умчался назад. Глухо прозвучало эхо случайного выстрела.
Когда проехали больше половины пути, остановились переждать жару на одном из придорожных хуторков. Все было на месте – и скотина, и еда, и горшки в печках, но хозяева сочли почему-то за лучшее удалиться.
