Черные гремлины | страница 5



   Первая деталь лежала на самом низком балконе, который чуть приподнимался над землей. Я помотал хвостом, приноровился и запрыгнул наверх. На краю балкона лежала железная лапа размером с меня, а на ее боку было выгравировано "трудись". Пыхтя, я поволок деталь к зефирному гробу.

   Зефирный гроб всегда стоял посередине острова - высокий металлический куб, вбитый в пол. Спереди гроб покрывали углубления для деталей. Кое-как подняв железную руку, я сунул ее в углубление, и она с щелчком встала на место. Устало сопя, я упал на четыре лапы, пытаясь отдышаться.

   С обратной стороны гроб походил на сейф. Там находилась металлическая дверца, привинченная огромными болтами, а над ней висела короткая надпись: "По заслугам". Когда все десять деталей встанут на места, дверца откроется, а внутри будет лежать зефир - много зефира! Я смогу накормить Ари-Ару, себя и даже глупого Бип-Бопа.

   Я побежал за второй деталью. Она находилась на третьем балконе, который возвышался над первыми двумя. Я покрутился снизу, собрался и прыгнул. И больно шлепнулся, отчаянно царапая когтями отвесную железную стену.

   Именно поэтому Раг-Баг не взял меня на корабль. Я был самым слабым гремлином в отряде, и даже принести первую, самую легкую, самую простую деталь потребовало от меня огромных усилий. Падение выбило воздух из легких, я задыхался и думал о том, что Ари-Ару останется голодной, а все потому, что я слабый и бестолковый.

   - Соберись с силами. Ты справишься, - сказал Бип-Боп.

   - У меня получится? - спросил я, удивляясь, что Бип-Боп смог незаметно подкрасться.

   - Тебе хватит сил. Постарайся. Или Ари-Ару останется голодной. И я тоже, - объяснил косоглазый гремлин. Он иногда говорил правильно, но недолго. После Бип-Боп опять становился глупым и пускающим слюни. Вот и сейчас он скосил глаза и потрусил ко входу в нору. Не стоит рассчитывать на его помощь.

   Десять деталей. На каждой из них было написано слово. Если я успею собрать статую до рассвета, нам хватит еды еще на несколько ночей. Сдерживая писк от боли в лапах, я поднялся и побежал ко второму балкону. Умереть от голода страшнее, чем от солнечных лучей.

   Второй деталью была "Грусти" - левая лапа. Она оказалась еще тяжелей, острые края царапались, и я оставил на железных углах два клочка коричневой шерсти, прежде чем установил деталь в зефирный гроб. Затем была "Спи", которую было очень неудобно нести; "Ешь" я два раза уронил себе на лапу; "Мечтай" отдавила мне хвост; об "Строй" я вывихнул кисть и долго пищал, прежде чем вставить сустав на место; а ведь еще оставались "Дерись", "Пищи", "Потей" и "Страдай".