На этот раз завтрак прошел молча, лишь перед чаем Галина Петровна напомнила, что она сегодня уедет в лагерь к Алеше и, видимо, заночует там, чтобы провести еще один день с внуком, и чтобы ее не ждали к ужину. Громов посоветовал взять с собой фотоаппарат и сфотографировать Алешу. Он сам отыскал именной «Зоркий» — награда командующего войсками округа генерала Доброва, отдал Галине Петровне. Он знал, что теща когда-то увлекалась фотографией, но спросил:
— Получится?
— Попробую. Он заряжен? — Галина Петровна осмотрела аппарат, наведя объектив на Громова, щелкнула кнопкой, затем нацелилась на Наташу, стоявшую у окна уже одетой, с портфелем в руке.
— Подвези меня на работу. — сказала Наташа мужу, надевавшему у зеркала галстук.
— Сегодня я пешочком, машина в ремонте. Почему ты собралась, тебе еще рано?
— Много дел, боюсь, со всеми не управлюсь.
Они вышли за ворота. Наташа взяла Громова под руку, тихонько прижалась к мужу, чувствуя его крепкое плечо. Солнце еще не взошло, кругом было пустынно. В лицо дышал теплый ветер. Наташа поправила сползшие на глаза волосы, вздохнула.
— Что так? — спросил Громов.
— Ты чем-то расстроен, Сережа? Может быть, ты недоволен приездом матери?
— Откуда ты взяла?
— А почему ты сегодня встал так рано и курил, курил?
— Галина Петровна мне нравится, без нее мы будем скучать.
— Это правда? Она тебе нравится?
— Конечно, правда. Она теперь совсем другая, просто не узнать!
— А что же тебя волнует? Я же вижу, чувствую, — настаивала Наташа.
— Служба, зайчонок, служба...
— И только?
— Да, только служба. А что еще меня может волновать. Остальное все в порядке...
— А почему ты, Сережа, такой?
— Какой?
— Только служба, только служба. Неужели все военные такие? Я не верю. Ведь вы же люди!
— Верно, — улыбнулся Громов. — Люди.
— А ты?
— И я — люди. — засмеялся он и, взяв Наташу за плечи, повернул ее лицом к дороге, ведущей на завод. — Тебе сюда, а мне сюда, — показал он на бетонку, убегающую в лес.
— Я не пойду, мне еще рано. Я хочу с тобой...
— Как со мной? Пойдешь в городок?
— Да.
— Не пропустят, часовой задержит.
— А ты для чего?
— Да я сам по пропуску прохожу.
— А-а... — Она потупила взор. — Значит, только служба тебя волнует. А я тебя не беспокою? Конечно, я не служба и не ракетная установка... — Она покачала головой и выпустила его руку из своей.
— Что с тобой?
— Ты меня любишь?
— Разве ты сомневаешься. Наташа?
— Ну, а я люблю тебя? — Ей было страшно произнести эти слова, а теперь, сказав их, она ничего не боялась.
