* * *
…Вот, скажем, журналист У. решает, что он все-таки человек, у него все-таки есть права, и одно из этих прав – не читать неделю российских новостей. Ну вот не читать, не читать, не читать. Тем более что у журналиста У. как раз случается отпуск, он уезжает с молодой женой в Верону – и в первый же день чувствует себя абсолютно, совершенно счастливым. И во второй в целом довольным. Но уже на третий день ему делается как-то нехорошо. К вечеру третьего дня он уже прямо заболевает, мается, то отбросит планшет, то притянет к себе робкою рукою. И непонятно даже, почему ему так плохо: должно же быть наоборот? Но журналист У. держится, потому что он человек, у него есть права, и молодая жена, очень любимая, тоже есть, вот они догуливают пешком по этому волшебному городу до маленького ресторанчика, балкон, воздух, закат, морепродукты, и совершенно непонятно, почему у молодой жены такое растерянное лицо. Она говорит, что – да, он угадал, ее что-то мучает, но она и сама не понимает – что. И вдруг говорит: «Поняла, поняла! Я же оставила дома ключи от машины! То-то я чувствую – у меня не болит попа. Они же обычно лежат в заднем кармане, я на них сижу, и у меня болит попа. А тут не болит, и я прямо чувствую – что-то мне нехорошо». И тогда журналист У. открывает планшет и принимается взахлеб читать российские новости, подряд, за все три пропущенных дня. Ну да.
* * *
…Вот, скажем, в компании литератора З. речь заходит о том, как в детстве некоторые боялись актера Караченцова. Как покажут по телевизору актера Караченцова – так некоторые залезали под кухонный стол и там сидели, пока не начнется «Клуб кинопутешествий». А другие, оказывается, боялись певицы Пугачевой. Хотя она была тогда совсем еще… ну, другой. И говорили, что у них болит живот, надо пойти в кроватку полежать. И тут человек, вхожий в определенные круги, вдруг рассказывает, что один видный кремлевский деятель в детстве ужасно боялся д’Артаньяна и трех мушкетеров. Не актеров по отдельности, а именно этих четверых скопом. И вот соберется семья у телевизора, начнут показывать д’Артаньяна – а его, бедного, прямо тошнит от ужаса. Но папа будущего кремлевского деятеля, сам тот еще деятель, был устроен так, что о бегстве под стол даже думать не приходилось. А тут эти четверо – бабах! – с грохотом скрещивают шпаги и рявкают: «Один за всех и все за одного!» И будущий кремлевский деятель, бедняжка, дрожит мелкой дрожью – но сидит. И только жалобно спрашивает маму: «Мама, мама, зачем они это делают?» А мама смотрит в телевизор и говорит: «Им за это деньги платят».
