Алешка обнял ее за плечи, прижал к себе и тихонько сказал:
— Не надо. Ноги — это самая прекрасная часть твоего тела.
Она обиженно хмыкнула и попыталась встать, но он не пустил ее, наоборот, еще крепче прижал к себе. Она подчинилась.
Вечер медленно и незаметно перелился в ночь. На улице становилось прохладно. Алешка почувствовал, как вздрагивает ее тело в его объятиях.
— Замерзла? Пойдем в дом, — сказал он.
— Угу, пойдем, — кивнула Лина, поеживаясь.
Они вернулись на веранду. На диване лежало заправленное в пододеяльник одеяло, уголок его был призывно откинут. Алешка задержался у двери, потом повернулся к Лине.
— Я тебя не отпущу. Я не могу без тебя.
— Алеша, мне завтра рано вставать, мне на работу…
— А я эгоист, я хочу, чтобы ты все время была со мной.
Он побежал в ее комнату, принес подушку, бросил рядом со своей, подошел к Лине, снял с нее халат, аккуратно повесил на спинку стула, потом взял Лину на руки и бережно положил на диван.
— Во сколько тебе завтра на работу?
— Встать надо в половине восьмого.
— Хорошо, разбужу. — Алешка выключил свет и лег рядом.
— Я хочу, чтобы ты знал… — раздался в тишине ночи голос Лины.
— Что?
— Все. Мне было лет тринадцать, когда вы уезжали отсюда. Я тогда лежала в ортопедической клинике. Твоя мама пришла ко мне попрощаться. Она часто приходила вместе с моей мамой. Они садились рядом с моей кроватью и обсуждали свои дела. Так я узнавала все новости. Так узнала и о том, что ты есть на белом свете. А в тот день Светлана Арнольдовна принесла мне фотографии с юга, с моря. Ваша семья только что вернулась оттуда. Мне предстояло ехать в те края в санаторий на два года. Я очень переживала разлуку с мамой, привычным миром. Все пугало меня. Твоя мама решила меня поддержать немного, вот и принесла фотографии, показать, какое это райское местечко, как там красиво. Я рассматривала снимки, на них везде был ты, загорелый, сильный и очень красивый. Ты купался в море, стоял у подножия горы, у фонтана с минеральной водой. Я у нее выпросила одну фотографию. Все девчонки в нашем отделении придумывали себе мальчишек, у всех были женихи, влюбленные в них до умопомрачения. У некоторых были фотографии артистов, они их выдавали за своих возлюбленных. А я хранила твою фотографию. Я понимала, что у нас ничего никогда не будет. Ты никогда не полюбишь девочку в инвалидной коляске. Я придумала тебя. Придумала тебе характер, привычки, поступки. После санатория я уехала в Курган, в клинику Илизарова: появилась надежда, что я буду ходить. Оттуда я вышла на костылях, но это уже был прогресс, и я решила, что теперь уже могу встретиться с тобой, ведь я тебя так любила, что решила, что и ты меня непременно полюбишь.
