— Хорошо. Теперь личное на второй план, давай о деле, — сказал Алешка.
— «Первым делом, первым делом самолеты, ну а девушки?..» — пропел Андрей.
— «А девушки потом», — допел Алешка. — Я, наверное, смогу это написать, но только тогда, когда разберусь во всем сам. А пока нет. Слишком много секретов. Слишком много подводных камней в этом омуте прошлого.
— Уже интересно! Ты знаешь, у меня была версия убийства на почве предпринимательской деятельности Татурина. По слухам, около года назад у него вышел конфликт с москвичами. Фабула вот в чем: он увел у них из-под носа приличный пакет акций какой-то не то нефтяной, не то газовой компании. Провернул с ними какую-то хитрую сделку, наварил кучу «бабок» и оставил их с носом. По идее, должна была быть разборка. Но ничего не состоялось. Связана ли такая странная кончина Татурина с той сделкой, мне узнать не удалось, попробуй ты. Возможно, твои источники информации более компетентны.
Алешка нахмурил брови и спросил:
— Что ты имеешь в виду?
— По некоторым данным, эту сделку курировал высокий чин из правительства, — ответил Андрей.
— Кто?
— Не знаю… честно, не знаю. Я ни на кого не намекаю. Просто тебе легче, наверное, разобраться с московскими дельцами, чем мне. Короче, ты все равно в этом деле по самое «не балуйся», тебе и карты в руки. Дерзай. Если нужно, я тебе для ведения журналистского расследования выпишу временное удостоверение сотрудника нашей газеты.
— Пока не надо, я попробую так. А за информацию спасибо.
* * *
Алешка сидел на скамейке все в том же сквере, пытаясь осмыслить информацию, которую только что получил. Но он никогда не отличался глубокими аналитическими способностями, поэтому все попытки выстроить четкую версию превращались у него в размышления над превратностями судьбы. Облик Ильи Татурина складывался в его сознании как личность человека далеко не однозначного, но очень интересного. Незаурядного, без сомнения талантливого, святого и грешного одновременно. С одной стороны, хаповатый делец, удачливый, наверняка азартный игрок. Рисковый водила, пьяница и, возможно, бабник. Кстати, об этой стороне его жизни еще никто из Алешкиных собеседников не вспоминал, но если он пошел в отца, то… Это все с одной стороны, отрицательной. В левой колонке. Алешка мысленно расчертил вдоль пополам лист бумаги и все отрицательные качества Ильи Татурина поместил туда, начав заполнять правую колонку. В первых ее строчках мысленно записал: любящий сын и отец, ведь взял же он с собой девчонку в тот вечер, зачем? Ну, она, понятно — с папой захотела покататься. А он на кой черт ее с собой повез? Хотел ее побаловать или знал, что едет ненадолго, и не опасался за нее? Значит, ехал к человеку, который казался ему неопасным. Значит, должен был состояться неделовой разговор. А возможно, встреча была связана именно с ней, Ксенией. А еще, может быть, она была почему-то очень настойчива, упряма и капризна. И он просто сдался, уступил дочери.
