— Тогда кофе, вы не откажетесь от чашечки натурального турецкого кофе?
— Спасибо, не откажусь, — поблагодарил Алешка.
Доктор протянул руку за кресло, на котором сидел, достал неизвестно откуда трубку радиотелефона, нажал кнопочку и сказал:
— Лапушка, ты сама себя наказала. Теперь тебе придется принести кофе нам в беседку, Да, да, да! Я рад, что тебе это нетрудно. — Он отключил телефон и взглянул на Алешку. — Не обращайте внимания, пожалуйста. Когда твоим привычкам более шестидесяти лет, а потом их приходится менять, чтобы угодить второй половине… Она, конечно, тоже старается подлаживаться под меня, но никак не хочет согласиться с курением в доме… Ну что это я все о себе да о себе. Как поживает мама? Вы, молодой человек, знаете, что она у вас гений? Вероятно, не знаете. Таких, как она, хирургов поискать и не найти. Видимо, гены. Я хорошо знавал вашего дедушку, ее отца. Тоже был уникум. Превосходный диагност. Без всякой аппаратуры, одними пальцами диагностировал и язву желудка, и цирроз печени, и еще черт знает что.
По дорожке к беседке шла молодая, лет тридцати, очень красивая женщина с подносом в руках. Она вошла в беседку, поздоровалась, поставила поднос на столик, расставила чашки, турку, блюдце с печеньем, мило улыбнулась Алешке, лукаво — мужу. Доктор Крестовский взял ее руку, поцеловал и представил жену, несколько виновато улыбаясь:
— Познакомьтесь, это Лида, моя жена. Лидусик, а это Алеша Корнилов — сын Светланы Арнольдовны.
После обмена дежурными любезностями Лида оставила мужчин, сославшись на неотложные дела.
— Удивляетесь, молодой человек? — Доктор заметил, как Алешка провожает взглядом его жену. — Красавица? И такому старому хрычу досталась, да?
— Да нет, вы сами меня, признаться, удивили больше.
— Понимаю, мне нынче семьдесят стукнуло. Вот так! — Доктор тихонько захихикал, потом отхлебнул из чашки кофе и спросил: — Но что же вас привело ко мне?
— Понимаете, Матвей Игнатьевич, вы, вероятно, знаете, что я случайно оказался втянутым в историю с гибелью Татуриных. И мне кажется, что их смерть — не несчастный случай. Мне бы хотелось разобраться в этом.
— О, частный сыск?
— Не совсем, скорее, писательское любопытство.
— Так вы писатель?
Алешка смутился:
— Нет, пока нет. Я публиковался в журналах, теперь вот хочу написать роман, а для этого накапливаю эмоциональный опыт.
— Понимаю, понимаю. Но что же вы хотите от меня? Я на месте преступления не был. Я даже с Татуриными несколько лет не общался.
