Красота в несовершенстве.
В его развитии.
Со стороны, братья вроде как не соответствуют своим поприщам. Наверное, Авелю больше подошло бы землепашество, а Каину – маркие хлопоты с живностью. Ан нет, думает Ашам. Почти во всем овцы самодостаточны. Родят себе подобных. Готовеньких. И хозяин опекает их, не особо утруждаясь.
Землепашество – иное дело. Это рукопашный бой, бесконечные толки с несговорчивым партнером. Сражение с сорняками, битва с лопухами и чертополохом. Возня с непокорными саженцами, которые нужно выстроить шеренгами и заставить с каждым годом плодоносить обильнее. И Каин весьма преуспевает на этой грани улещенья и принуждения, мечты и замысла.
– Возьми. – Каин отдает ей посох. – Кажись, тебе не помешает.
Он догоняет Наву и, обернувшись, снова подмигивает. Пожалуй, он все-таки хорош собой. Бледно-зеленые глаза искрятся, как росистая трава. Смуглое чело подобно грозовой туче, что всех страшит, но одаривает влагой. Плохо ли, хорошо ли это, но он волнует.
Обессилевшее семейство падает на колени. Жара и стужа отменно потрудились: от прошлогодних подношений не осталось и следа. Адам воздевает руки, умоляя принять дары. Слова его тонут в вое ветра.
Молитва окончена, все встают.
Первый дар от Каина – ошметки кудели. Адам велел принести пшеницу, но сын взъерепенился – мол, сам знает, как распорядиться своим урожаем. Вырасти свое и делай с ним, что хочешь.
Он кладет мягкую волокнистую кучу на жертвенный камень. Нава поливает ее вонючей водой, в которой замачивали кудель, и пара отступает, ожидая милостивого знака.
Небеса безмолвствуют.
Каин криво улыбается. Жену он не получит, зато молчание доказывает его правоту.
Авель принес лучшего новорожденного ягненка. Трех дней от роду, барашек еще не ходит, и Авель, связав ему ноги, нес его на плечах. Малыш озирается, жалобно блеет, призывая мать, которой нигде не видно.
Яффа утыкается лицом в плечо Антам.
Авель кладет ягненка на камень, успокаивает, поглаживая ему пузо.
– Давай поскорее, – бурчит Каин.
В дрожащей руке Авель сжимает смертоубийственный булыжник. Оглядывается на Ашам, словно ища поддержки. Она отворачивается, ожидая крика.
Тишина. Антам смотрит на жертвенник. Ягненок егозит. Авель застыл.
– Сын, – говорит Адам.
Авель качает головой:
– Не могу.
Ева тихонько стонет.
– Тогда уходим, – говорит Нава.
– Неужто бросим бедняжку здесь, – сокрушается Яффа.
– Нельзя его забрать, – говорит Адам. – Он – дар.
Эта невразумительная логика бесит Каина. Он возмущенно фыркает, подходит к брату и выхватывает у него камень.
