— Эй вы, кучка идиотов! — заорал он грубым низким голосом. — Нечего тут торчать. Убирайтесь, слышите? Это вот такие кретины, как вы, в своих железных ящиках устраивают аварии. Убирайтесь! Все убирайтесь отсюда!
Толстяк тихо пробормотал:
— Ну, что я вам говорил — нацисты. — И направился к своей машине.
Я подошел к «понтиаку», завел мотор, развернулся и поехал назад.
Войдя в гостиную, я нашел Люсиль сидящей в кресле. Она выглядела маленькой, беззащитной и испуганной, лицо у нее было совсем белое.
Когда я вошел, она вздрогнула и посмотрела на меня.
— Все в порядке, Чес?
Я подошел к бару, налил себе двойное виски и жадно выпил.
— Да нет, нельзя сказать, чтобы в порядке, — сказал я, садясь в кресло, стоящее рядом с ее. — Ох!
Последовала длинная пауза. Потом она спросила:
— Тебе удалось… ты видел?
— Там была полиция. — Я не мог заставить себя сказать ей, что она его убила. — Я его не видел.
Снова пауза. Потом робкое:
— Как ты думаешь, Чес, что нам делать?
Я посмотрел на часы на камине. Было двадцать минут двенадцатого.
— Не думаю, что мы сейчас можем что-то сделать, — сказал я.
— Ты считаешь, что нам вовсе ничего не надо предпринимать?
— Да. Слишком поздно. Я отвезу тебя.
Она наклонилась вперед и пристально посмотрела на меня.
— Но, Чес, мы должны же что-нибудь сделать! Я должна была остановиться. Это, конечно, несчастный случай, но мне надо было остановиться. — Она стала бить себя кулачками, по коленям. — Он мог записать номер машины. Нет, мы должны что-то предпринять.
Я допил виски, поставил стакан и встал.
— Пошли. Я отвезу тебя домой.
Она не двигалась, широко раскрыв испуганные глаза.
— Ты что-то скрываешь от меня, да? Что?
— Дело плохо, Люсиль, — сказал я. — Просто хуже некуда, но ты не бойся.
— Что ты имеешь в виду? — Голос у нее сорвался на визг.
— Ты переехала его.
Она сжала кулаки.
— О нет! Он сильно пострадал?
— Да.
— Отвези меня домой, Чес. Я должна сказать Роджеру.
— Ты не должна ему ничего говорить, — сказал я. — Он не может помочь.
— Он может. Он приятель капитана полиции. Он сможет все ему объяснить.
— Что объяснить?
— Ну, что я только училась водить. Что это был несчастный случай.
— Боюсь, это никого не удовлетворит.
Ее глаза широко открылись, в них было выражение ужаса.
— Я так сильно ранила его? Ведь он жив?
— Нет. В конце концов, ты должна это знать. Он мертв.
Она закрыла глаза, поднеся руки к груди.
— О, Чес…
— Только не паникуй. — Я старался говорить спокойно. — Мы ничего не можем сделать — пока, по крайней мере. Мы в сложной ситуации, но не надо терять голову…
