С тревогой прислушиваюсь к показателям внутренних датчиков: что же выстрелит на этот раз. Тьфу-тьфу-тьфу, пять минут — полет нормальный. Хотя, с другой стороны, готов ко всему. Раз уж вылез из ракушки, выбрался с Усиевича, жди.
Жара спадает. Уже не нужно держать купе открытым. Прошелся по коридору за кипятком — двери всех ячеек открыты: душно. Снова снег за окном, на земле. Деревья голые, сведенные судорогой ожидания — они еще не срослись с зимней участью и пока существуют автономно, болезные — помимо снега и легкого холода, сырости вокруг.
Нужно дождаться рассвета, приносящего толику облегчения. Потом пересидеть, перележать ночь и дожить до момента, когда со спокойной совестью можно ложиться спать.
Кажется, начинает резаться зуб мудрости. Десна напоминает о себе, но тактично.
Мне нравится терпеть. Когда терпишь — в жизни появляется цель.
Мичуринск-Уральский — Тамбов-1
(Расстояние 476 км, общее время в пути 9 ч 9 мин.)
Недавно сформулировал, что в прозе важно настоящее время, что глаголы прошедшего времени кажутся вычурными и холостыми. Когда я писал «Нодельму», ее технической сверхзадачей поставил максимальное использование глаголов настоящего времени, каждый раз досадливо морщась, когда не мог избежать глаголов прошедшего. Важно ощущение действия, свершаемого на твоих глазах. Тогда ритуал чтения совпадает с техникой чтения и устройством самого текста — курсор зрачка пробегает по строчкам, и текст для него осуществляется в режиме реального времени. Это похоже на движение поезда, на мелькание пейзажа за окном, существующего всего одно мгновение — когда он показывает свои красоты с разных сторон, дабы уступить место новой картинке, новой волне.
Текст движется словно поезд — по собственному расписанию, вычерчивая прямой, линейный нарратив самого процесса чтения. То, что происходит с персонажами, возникает для читателя и передается какими-то сигналами в мозг «здесь и сейчас». И тогда глаголы настоящего лишний раз подчеркивают тождество жизни и искусства…
Неожиданно мы останавливаемся на станции.
Неожиданно гаснет свет и наступает полная тишина.
Я понимаю, что могу печатать вслепую: пальцы привычно попадают на нужные клавиши. Сосед во сне выпускает газы.
(Расстояние 515 км, общее время в пути 10 ч 16 мин.)
Обычный будний день в Москве: просыпаюсь, завтракаю, иду к киоску, покупаю кипу газет и вечером, за чаем, просматриваю заголовки. Если куда-то еду, то за несколько дней до выезда начинаю складывать газеты в стопку. Чтобы было чем заняться в поезде.
