И место при дворе найти тогда трудно, большие заслуги и голову, не набитую опилками, иметь надо. Пока девушка из знати не замужем — она виконтесса, мужчина — виконт. За каждого ребенка женщина и физический отец, если они дворяне, получают титулы. Барон, граф и герцог. Мужчина еще может их получить за особые заслуги перед королем и страной, получают так же земли. Раньше пустующие в королевстве. Сейчас в четвертом королевстве — на землях таургаров, их распечатали. Если не дворяне — только деньги.
— И что все бывшие земли таургар теперь наши? — Их территория поделена на три части, по числу союзников той войны. Это лет 20 назад началось. Раньше боялись. Теперь говорят, что проклятие с тех мест снято.
— Но почему именно три мужа?
Но на мой вопрос ответа я так и не дождалась. Открылась дверь и в комнату вошла матушка и двое мужчин. И вот тут у меня чуть не началась истерика. А у кого бы ни началась, если бы этот кто — то был из нашего мира?
При одном взгляде на одежду мужчин, мне понадобилось все мое самообладание.
Рядом с матушкой шел высокий, темноволосый красавец с властными, цепкими и огромными голубыми глазами, с серьезным, сосредоточенным лицом и…одетый в странную мантию темно — фиолетового цвета, по подолу которой шли какие-то колдовские знаки, ну, почти, Гарри Поттер, только без шрама, волшебной палочки тоже не наблюдалось.
Рядом семенил чуть полноватый коротышка, со светлыми пшеничными волосами, украшенными голубой остроконечной шляпой и как будто приклеенной улыбкой на круглом лице. Он был одет в мантию голубого цвета. Этот напоминал мне Страшилу с обложки «Волшебника изумрудного города».
— Добрый день! — Не выдержав, поздоровалась первой, выйдя из-за стола на встречу вошедшим.
— Добрый день, виконтесса. — Почти сухо поздоровался черноволосый красавец.
Его глаза смотрели оценивающе и настороженно, прямо таки — рентгеноскопия.
— Здравствуй, солнышко! — Женщина ласково улыбнулась, быстрым шагом подошла ко мне и поцеловала в лоб. Губы были ласковые и нежные. Мягким движением руки она усадила меня на стул. — Мое почтение, виконтесса, — почти пропел коротышка и подскочил ко мне, оглянувшись на черноволосого. Тот высокомерно кивнул. «Страшила» склонил голову, внимательно разглядывая меня, и продолжил свою песню на какую-то, не известную мне, мелодию. — Ох, как я счастлив, что известие о вашем чудесном выздоровлении правда! Ваша матушка так переживала, так переживала. Такая достойная женщина и такое горе. О нет, теперь такое счастье!
