Но пока мне дали время подумать. А то, что бегать с возгласом — «Кто хочет ко мне в мужья?» Или проверять всех в постели, как и кто больше мне подходит? Нет, сначала разберусь с замком, беременностью (что-то до сих пор никаких признаков, кроме исчезновения «женских» дней), а потом будем думать, что делать. Тем более надо поговорить с мужьями. А вдруг они будут против?
Но человек предполагает, а бог располагает.
Через три дня к обеду, мы уже полностью «вычистили» гостевое крыло. Здесь было на что посмотреть! Гостевой номер, как я его назвала, каждый состоял из четырех комнат, туалета и ванны, на втором этаже и трех комнат и ванны на третьем. Мы в такой спешке прошлись по центральному донжону, что я даже не обращала внимания на обстановку, только на заклинания и чистоту ауры каждой комнаты. Здесь же, окружающие меня ребята, заставляли обращать внимания на оригинальную оббивку мягкой мебели, картины фривольного содержания, скульптуры, общее оформление. Мягкие пастельные тона, изящная мебель, милые безделушки, придающее каждой комнате свое очарование и везде цветы — красота неимоверная!
Что наши сопровождающие, что Сеймур и его люди, быстро устроились в новых комнатах по два-три человека в каждом «номере», очевидно еще опасаясь оставаться по одному в загадочном замке. Мы с Хармом по-прежнему жили в своей палатке.
После обеда, я с Хармом и Сеймуром поднялись по лестнице донжона наверх, чтобы очистить крышу. На верху донжона находилась большая терраса, с которой открывался чудесный вид на окрестности и всю крышу замка, где располагались миниатюрные цветники и сады, беседки и скамейки с затейливой резьбой. Когда мы усталые, освободившие крышу всего замка от заклятий, уселись отдохнуть, Сеймур, указав рукой вдаль произнес
— А у вас гости!
Мы спустились вниз, спустя некоторое время кавалькада подъехав к воротам, остановилась. Харм пошел на встречу гостям и вскоре они оказались рядом с замком. В палатке — конюшне уже не было места для лошадей. Я про себя подумала, что завтра обязательно надо заняться хозяйственными постройками и с самого утра — конюшней, травку жалко.
В первую очередь я увидела Пейтона и очень обрадовалась. Он, подойдя ко мне и поцеловав висок, взял за руку и подвел к высокому стройному мужчине. Взгляд огромных раскосых глаз темно-синего цвета, был надменный и оценивающий. Чуть посеребренные виски, морщинки в уголке глаз, говорили о том что мужчине уже за пятьдесят лет. Что-то неуловимо знакомое было в его облике.
