Договор — это не клятва, — сказала она. Договор ограничивает жизненную силу. Клятва же — это то, о чем смертные блеют и визжат друг другу в мгновения слабости.
Теперь она дышала, что делала редко. Тело волчицы было для нее одним из предпочтений, не более того. Ей доставляли удовольствие смертоносность и символизм облика семейства собачьих, и не было никакого дела до имитации жизни.
Гира, если бы Гор Перерожденный ступил на планеты Великого Ока…
Волчица вздрогнула, словно прогоняя озноб. Ее безмолвный голос сочился злобой.
Пантеон разделяет твою тревогу по поводу такого перерождения. Жертвенный Король умер так, как ему было суждено умереть. Он не может восстать вновь. Его время прошло. Эпоха Двадцати Ложных Богов окончена. Мы вступаем в Эпоху Рожденных и Нерожденных. Так есть, и так должно быть.
Ее слова пускали корни в моем сознании, и я хранил молчание. Она явно была нерасположена к дальнейшим размышлениям.
Я пойду, — передала она низким рычанием, встала и крадучись двинулась прочь. Экипаж мостика отшатывался от находящегося среди них огромного волка-демона. Гира не обращала ни на кого из них внимания.
Куда ты идешь?
К Нефертари.
Произнеся эти слова, она ушла, а я глядел ей вслед, будучи никак не меньше чем ошеломлен.
Следующим ко мне подошел Ашур-Кай. Он все еще был сердит.
— Мы взяли пленных, — сказал он, упомянув об этом в силу редкости такого события. Синтагма практически никогда не оставляла ничего живого. — Семерых Детей Императора.
Прежде чем ответить, я некоторое время глядел на него.
— Это было бы полезно, если бы ты предвидел хотя бы тень того, что только что случилось, провидец. Можно было бы избежать изрядной доли смертей и унижения.
— Верно, — в его красных глазах лучилось взвешенное принятие всего случившегося. — И было бы восхитительно, если бы пророчества работали именно так. Ты бы знал об этом обстоятельстве, будь у тебя хоть какой-то талант или уважение. Куда мы теперь направляемся?
— Галлиум.
Его мысли медленно вернулись к степенной, бесстрастной обработке аналитических соображений. В ходе разговора он рассчитывал свои ответы, как когитатор — математические выкладки. Галлиум — это было разумно. Нам предстояло дозаправиться, перевооружиться и провести ремонт.
— А после Галлиума? — нажал он. Я знал, о чем он спрашивает.
Решился ли уже тогда? Был ли намерен прыгнуть в ловушку Саргона и рискнуть всем на краю Лучезарных Миров во имя высшей награды? Честно сказать, не знаю. Обдумывать — не значит сделать. Соблазн — это не решение.
