– Я давно уже очень хочу увидеть город, где живут люди. И ещё я хочу увидеть корабль.
– Какой именно город? Лесной, портовый, ярмарочный? Большой, маленький? Лондон, Плимут? И какой именно корабль? Торговый, военный?
– Все!
Казначей и монах, взглянув друг на друга, сдержанно улыбнулись.
– Я принял решение, – проговорил, не тая улыбки, умилённый монах, – забрать тебя из пансиона. Я сам продолжу твоё воспитание. Ты узнаешь много наук, о которых здесь и понятия не имеют. Я буду отвозить тебя в разные города к самым разным учителям. Так что попрощайся с подружками.
Адония встала из-за столика, повернулась к метрессе и исполнила реверанс.
– Не будет ли у тебя на прощание каких-нибудь пожеланий? – спросил благодушный монах.
– Да! – почти вскрикнула Адония. – У меня есть одно пожелание! А Бригитта его исполнит?
– Вы исполните пожелание нашей воспитанницы, уважаемая метресса? – ровным голосом спросил Люпус.
– Всенепременно исполню, падре…
– Только это секретное пожелание, – воодушевлённо проговорила Адония. – Можно, мы выйдем, и я скажу его по секрету?
– Ну конечно же можно. Только не проси, чтобы Бригитта отпустила всех девочек по домам.
Когда воспитанница и метресса вышли, Филипп спросил у монаха:
– Мне бы хотелось узнать, патер, какую тайну вы знаете о метрессе? Может, с моей стороны это праздное любопытство, но, наверное, будет полезно узнать, какая тень прошлого может напугать человека до полусмерти.
– Не знаю я никакой тайны. Всё, что о ней известно из клирикальных сплетен, это то, что она, юная донна, в явной спешке бежала из своего имения в пригороде Мадрида. Бросив на произвол судьбы солидное состояние. И никогда в жизни в Испанию не возвращалась. Вот и всё. Если у человека в памяти есть страшная тайна, то достаточно встать перед ним, уставить в грудь его палец и грозно произнести: «Ты думаешь, всё забыто?» Остальное ты видел.
В кабинет вернулись воспитанница и её бывший враг. Лицо Адонии сияло. Метресса же была близка к обмороку. Нет, Адония не просила её отменить наказания розгами – она просто не знала, что существует жизнь без розог. Не потребовала она и заколотить чулан – просто он не показался ей чем-то ужасным. То, о чём она попросила, и что метресса клятвенно обещала исполнить, Адония доверила лишь Фионе. На ушко, шёпотом, при прощании. Когда монахи и бывшая воспитанница покинули пансионат, Фиона поделилась тайной с владелицами сокровищ. И в тот же час новость облетела всю взволнованную серую стаю. Все, от самой маленькой до самой старшей, изнывая от нетерпения, ждали воскресного утра.
