– Я… не… зна… ла… – давясь рыданиями, вытолкнула из себя Фиона.
– Дурочка ты моя! Да все же знают! Даже самые маленькие малышки!
– Я… ду… мала…
– Тихо там! – прикрикнула послушница. – Там, за третьим столом! Плакать тише!
Вдруг впереди, приподнявшись, неуклюже поклонилась одна из воспитанниц и спросила:
– Матушка, можно я для новенькой воды принесу? Она и утихнет.
Послушница молча кивнула. Воспитанница вышла из залы.
– Крестьянка стала вдруг добренькой, – прошептала Адония. – С чего бы это?
После урока и выяснилось – с чего.
С грустным лицом, сложив ручки, подошла к Адонии та, у кого выменяли ленту, и скорбно проговорила:
– Пастила вся пропала.
– Как это пропала?
– Исчезла.
– Где была?
– Под матрасом. Всё остальное лежит, а пастилы нет.
– Та-ак, – зловеще протянула Адония. – Если бы нашла Ксаверия, то забрала бы всё. А исчезла только одна пастила. Девочки! Ты, ты и ты. Ну-ка, идите со мной.
Сопровождаемая небольшой свитой, Адония подошла к Оресте, взяв за подбородок, подняла лицо, взглянула.
– Чего надо? – недружелюбно пробормотала Ореста.
– Пастила пропала. Сама отдашь? Тебя с урока одну отпускали.
– И не брала, и не видела. Обыщи, если хочешь.
– А ну-ка, ложись на кровать! – толкнула Оресту Адония.
– Зачем это?
– Сама ляжешь? – угрожающе спросила Адония.
Ореста, на полголовы выше и вдвое тяжелее противницы, послушно села, а потом прилегла на своей постели. Адония, склонившись к её лицу, быстро и хищно, как зверёк, обнюхала его.
– Пахнет! – убеждённо заявила она, выпрямляясь. – Пастилу-то сожрала, а запах-то – вот!
После этого, деловито склоняясь, Оресту обнюхали все представители свиты. Согласно покивали головами: «да, пахнет».
– Вдвое будешь должна, – твёрдо заявила Адония. – Или возместишь, или отслужишь. Понятно? Иначе спокойно жить здесь больше тебе не придётся.
Ночью две подружки лежали рядом. Фионе уступили соседнюю кровать – отчасти из сочувствия, отчасти повинуясь просьбе-приказу Адонии. Фиона тихо плакала.
– Да, – шептала ей, придвинувшись к самому краю кровати, Адония. – Если б знать, что так выйдет – лучше бы самим съесть.
– Что же, – всхлипывая, спросила Фиона, – здесь не бывает ничего сладкого?
– Нет. Никогда.
– И ленту мне уже не вернут?
– Лежи тихо, – прошептала Адония. – Сестра Люция, кажется, опять уйдёт к себе. Да, уходит.
– Куда к себе?
– В свою комнату, конечно. У сестёр у каждой своя комнатка. Кровати у них с занавесками, и половички на полу. И шкафчик есть, и комодик, и столик.
