– Ещё раз услышу про маму, – вытянула в её сторону смуглый палец метресса, – принесу розгу.
– Что такое розга? – тут же спросила девочка.
В этот миг одна из служек ладонью, как бы невзначай, закрыла неосторожной пришелице рот и поместила её в купальный чан.
– Напрасно стараешься, сестра, – холодно проговорила метресса. – Пусть эта дворяночка сразу покажет весь свой норов. Будем знать, с чем иметь дело.
– Она же такая маленькая, – виновато пробормотала девушка. – Она сама не понимает, что говорит.
– Я понимаю! – заявила набрасывающая на себя тёплую воду Адония.
– Как твоё имя? – зловеще вопросила метресса.
– Папа звал меня Адам, – сказала девочка. – Когда он придёт?
– Твой папа никогда не придёт. Он умер, и его закопали в землю.
– А где мама?
– Я предупреждала тебя! – скорбно сложила перед собой ладони метресса и вышла.
– Молчи, деточка! – горячо зашептала девушка. – Потом, когда ляжешь спать, я тебе расскажу, как себя нужно вести, а пока молчи, не зли её! Делай всё, что она велит! Она ведь и в чулан запереть может…
– Что такое чулан?
– Очень плохое место. Там холодно, страшно, и крысы.
– Наша собака однажды поймала крысу! Такую серенькую. Мне её было жалко.
– Хорошо, хорошо. Какие у тебя чудесные волосы. Как будто бы золотые. Вот что действительно жалко…
Через полчаса Адония, с обритой наголо головой, кутаясь в кусок грубого полотна, подошла к лавке – одеться. Но вместо её привычной одежды на сырой плахе лежали белая ночная рубашка и длинное серое платье.
– Я не хочу это надевать, – сказала, вцепившись в банную ткань, Адония. – Где мой камзольчик?
– Ты спрашивала, что такое розга, послышался вдруг знакомый уже голос.
Донна Бригитта быстро приблизилась, вскинула одну руку, чтобы придержать высокий колпак, а второй вскинула гибкий прут – и со свистом опустила его наискосок на мокрую спинку девочки. Адония вздрогнула, зашипела от боли – но не заплакала. Она лишь подняла личико и посмотрела на внезапную повелительницу своей жизни – с безмерным удивлением в маленьких синих глазах.
– Не смей на меня смотреть! – прошипела метресса. – При встрече со мной ты должна смотреть в пол! Под ноги!
– Мама добрая, – вдруг громко произнесла девочка, упрямо глядя вверх, – а ты – злая!
Служка, стоящая рядом, вздрогнула и отвернулась. Донна Бригитта, скривив лицо, взвесила в руке прут. Сказала, пристально глядя на стоящую перед ней трёхлетнюю девочку:
– Ты определённо желаешь, чтобы я стала твоим врагом. Напрасно. Я слишком страшный враг.
