Паскуаль привел проводников. Артур видел их в окно и попросил сначала вызвать для разговора того, что помоложе, и сам вышел в гостиную с картами. Положив карты на стол, Артур мельком взглянул на молодого парня. Обычно он так смотрел только один раз, когда здоровался. Можно было наговориться с Артуром досыта и даже не заметить, что он ни разу не взглянул в глаза. Лицо его при этом, как всегда, было добродушным и спокойным, улыбка непринужденная и располагающая, а глаза и смотрят, и не смотрят. У меня другая привычка. Я всегда смотрю в лицо собеседника неотрывно, как глухонемая. При этом у нас с Артуром мнения о собеседнике всегда сходятся.
Молодой парень нам сразу не понравился, и от него отказались. Затем вошел Хосе с другим проводником — крестьянином с застенчивым взглядом немного печальных глаз. Сутулая спина и огрубевшие тяжелые руки свидетельствовали о том, что он работал на земле вою жизнь. Работал много и трудно, а жизнь одаривала его и нехотя, и скудно. Мне он понравился, такие не подводят. К нашему огорчению, идти он отказался. Упоминание о вознаграждении не произвело на него никакого впечатления. Он просто не понимал, почему он должен помогать республиканцам — землю крестьянам не дали и не обещали.
— А на поле одни камни, одни камни…
Мы начали просить его помочь нам просто по-товарищески. Крестьянин слушал, не поднимая глаз, видимо, ему было совестно отказать. Его темные, плохо гнущиеся пальцы неспокойно перебирали край старой шляпы, лежавшей на коленях и прикрывавшей обширные заплаты на брюках. Немного помолчав, он поднял голову и тихо произнес:
— Я с вами пойду.
В казарме сборы закончились быстро. Бойцы собрались, как обычно, в патио вокруг высохшего бассейна. Все волновались: состав группы еще не объявлен. Эти минуты ожидания я и сама не любила, хотя знала наперед, что именно нужно делать. Времени оставалось мало. Надо было еще заехать в штаб за пропуском и выехать на передовую с таким расчетом, чтобы до наступления темноты хотя бы часа два понаблюдать за берегом противника. Операция предстояла довольно сложная: фронт плотный, а от него до железной дороги, которую надо подрывать, более десяти километров. В оперативную группу Артур назначил самых сильных бойцов, но тревожное чувство все же не оставляло. Артур отдал необходимые распоряжения и поговорил с каждым бойцом. После этого ребята успокоились, каждый начал собирать снаряжение в соответствии с поставленной ему задачей. Для прикрытия на берег должен был прибыть весь отряд. На этот раз Хосе остался с отрядом, а мы выехали на передовую, взяв с собой Факунду, молодого, очень серьезного паренька. В действительности его звали Франциско, но под этим именем в отряде было уже четверо, и троим пришлось дать другие имена, чтобы не возникало путаницы. Одного начали звать Антекера по наименованию города, откуда он был родом, второго Моро — он был очень похож на мавра, а четвертого — Бонильей, это было его второе имя. Франциско Гарсилья — одного из лучших автоматчиков и любимца Артура — прозвали Факунда. Гармона до самого отъезда ходил за нами по пятам. В его глазах было столько надежды и тоски, что я старалась на него не смотреть.
