Вечером того же дня приехал Артур. Он молча выслушал меня и велел немедленно собираться в дорогу.
Артур торопился. Надо было подорвать железную дорогу в районе Толедо, чтобы заставить фашистов сократить перевозки на север. Делать это придется систематически и подкладывать мины в разных местах — от Талаверы-де-ла-Рейна до Толедо. Практически это не сложно. На этом участке у противника войск немного. Главные трудности заключались в том, что Генштаб и офицеры на отдельных участках намеренно затрудняли разведывательно-диверсионные операции. Они требовали выполнения всевозможных формальностей, возражали против уничтожения подвижного состава на территории противника и железнодорожных построек. Командиры на местах часто запрашивали разрешение на операцию у своих начальников прямо по телефону, открытым текстом в переписке. Естественно, что после таких разговоров от перехода фронта приходилось отказываться, ибо не было никакой гарантии, что разговоры не подслушиваются, а почта не читается агентами фашистской разведки. Армия в те времена пользовалась обычной городской и междугородной телефонной связью; к тому же приходилось считаться со значительной засоренностью штабов не только болтунами, но и предателями. Таким образом, успех наших операций во многом зависел от того, какие отношения удастся наладить с командующим войсками под Толедо. Говорили, что полковник Урибарри — человек неглупый и настроен либерально, но больше мы о нем ничего не знали.
Меня больше всего занимал вопрос, знает ли полковник французский язык, так как испанским я владела еще очень плохо, а договариваться придется о многом и подробно.
Мы ехали уже около пяти часов, а об ужине командир не заговаривал. Наверно, спит. Обычно он первый напоминает о еде, и мне без труда досталась репутация человека терпеливого и скромного. Чтобы не ронять своего достоинства и на этот раз, я, как бы невзначай, пихнула его в спину. Проснется — захочет есть. В этот момент машина резко затормозила, круто развернулась, чуть не выбросив нас на обочину, и с выключенными фарами понеслась обратно. Уже за спиной послышались громкие окрики.
— Что случилось, Клаудио?
— Фачос!
Артур не потребовал перевода. Каким-то образом мы наскочили на фашистскую заставу. Линия фронта здесь довольно путаная, а брать проводника Артур не любил. Теперь он начал всматриваться в скользящую за окном мглу. Сон слетел мгновенно. Об ужине на этот раз позабыли мы оба.
