- Позволь, я… - Роланд предупреждающе посмотрел на нее, и Сара поспешно опустила руку. - Ладно.
Наконец сняв крышку, он выдавил большую порцию прозрачной вязкой мази на указательный палец и, едва касаясь, намазал ладонь пациентки. Пульс ее участился под его нежными прикосновениями.
Как будто услышав это учащенное сердцебиение, Роланд поднял голову, и их глаза встретились.
Сара хотела отвести взгляд, но не могла.
Что же такого в этом мужчине, что на нее так влияет?
Он снова стал медленно поглаживать ее ладонь пальцами.
- Я причиняю тебе боль? – спросил текучим и манящим, словно расплавленный шоколад, голосом.
Не в состоянии говорить, Сара лишь покачала головой.
Жжение в руке уменьшилось под его прикосновением, сменяясь теплым покалыванием.
Роланд осторожно накрыл царапины ватой и перевязал оставшимися бинтами, как недавно перевязывали его самого.
Затем так же аккуратно позаботился о второй поврежденной ладони. Закончив, взял обе руки Сары в свои и поддразнил ее:
- Мы теперь два сапога пара.
Его темные глаза зажглись весельем, когда он привлек внимание собеседницы к тому, что ее ладонь совсем маленькая на фоне его руки.
- Не совсем так.
Сара улыбнулась.
- Могу я задать вопрос?
Увидев его серьезное лицо, она наклонилась вперед:
- О чем?
Уорбрук подвинулся еще ближе, пристально глядя ей в глаза.
- Это случайно не пиццей пахнет? Потому что я умираю с голода.
Уголки его губ дернулись.
Собеседница рассмеялась.
- Да, пиццей. – Она посмотрела на часы на DVD-плеере. – И она уже почти готова.
Когда Сара встала, Роланд ей улыбнулся. Его черные как вороново крыло волосы упали на исполосованный лоб, придавая ему мальчишеское очарование.
Идя на кухню, хозяйка дома пояснила:
- Я ждала, что ты очнешься, и пыталась придумать, что сможешь съесть так, чтобы не причинить вреда рукам столовыми приборами. Решила, что ты откажешься от кормления с ложечки.
- Угадала, я бы отказался. Пицца – идеальна. Спасибо.
Схватив прихватку, кулинарка надеялась, что Роланд не передумает, увидев еду. Открытая духовка обдала жаром. Сара вытащила пиццу и поставила на плиту. По какой-то причине ее соотечественники американцы считали, что еда, в которой нет химических добавок, давно уже запрещенных в любой другой цивилизованной стране или не повышающих риск заболеть раком, болезнью Альцгеймера и другими подрывающими силы болячками, обязательно ужасна на вкус, и поэтому воротили нос, даже не пробуя.
