Его обезоружили, втолкнули в какой-то закуток и заперли. Спустя некоторое время начало собираться совещание «сорока».
Жилище вождя, или, вернее, верховного жреца, оказалось действительно интересным, хотя вместе с тем и совершенно обычным. Провал был обычным явлением природы, озерцо – тоже, так же как и пустота, вернее пещера в теле горы. Человеку оставалось лишь сделать вход в середину да расширить и укрепить пещеру. Она уходила под землю только с одной стороны, а с другой из воды поднималась крутая стена, но и этого было достаточно. Тот, кто находился в середине, мог чувствовать себя, как на веранде дома: над ним – потолок на столбах, впереди – садик, укрывающий жилище от посторонних глаз, а за садом – озеро. Из всего этого, в общем обычного, и создавалось нечто загадочное и таинственное.
Помещение, где собрались жрецы, также освещалось газом. В нем не было никакой мебели, зато весь пол и стены покрывали ковры и шкуры зверей.
Возле одной стены высилась статуя пятирукого Багара-Тунгаля с маленькой мягкой приступочкой у ног. На нее и опустился Гиранг-Ту-Ун.
– Братья! – начал он, когда все собрались. – Вы уже знаете, что к нам пришло несчастье. Нечестивый чужестранец отплатил за наше гостеприимство тем, что нарушил табу и даже забрался сюда. Судьба его решена. Но жизнь этой поганой собаки – ничто в сравнении с бедой, которую он принес. Вы знаете наш закон: если чужой осквернит наше жилище, мы должны оставить его. Последний такой случай был при Ту-Уне-Самнамбунге сто двадцать восемь лет назад. Тогда он оставил свое жилище и переселился сюда. Теперь и перед нами встала такая же задача.
Он умолк, но никто не произнес ни звука. Каждый представил себе хлопоты, свалившиеся на них. Ведь придется покинуть прекрасное место, лучше которого нет на свете! И не только в этом беда: пусть бы себе Гиранг жил где хочет. Но теперь предстоит огромная работа, а выполнять ее придется им, сорока человекам. Ибо не могут строить убежище те, кто даже знать не должен о нем. Когда-то работали пленники, рабы, преступники, которых потом можно было убить, а теперь этого не сделаешь. Им самим придется работать, быть может, несколько лет, а от работы они давно успели отвыкнуть… И невольно приходила в голову мысль: «Провались он, этот закон, и тот, кто его придумал!…»
Не лучше чувствовал себя и Гиранг-Ту-Ун. Ему больше всех не хотелось покидать это удобное помещение. Такого хорошего жилища не найдешь… И подумать только, что беда стряслась из-за какого-то ничтожного чужестранца! Убить бы его, и делу конец… Тогда все равно никто не узнает этого места… Но – закон! Закон требует покинуть святое убежище – и только! Вот почему огромная обида охватила Гиранг-Ту-Уна не столько на преступника, сколько на этот глупый первобытный закон…
