Детство Туманяна прошло в этой патриархальной среде. И наряду с яркими картинами народных праздников и мирных бесед у вечернего очага, наряду с неповторимыми пейзажами родной стороны в память ему врезались сцены горя народного: бесправие, нищета при беспросветном тяжелом труде, отсталость и дикие, «освящённые стариной», обычай, заставляющие добрых в сущности людей совершать необычные по своей жестокости поступки.
Все это нашло впоследствии отражение в творчестве Туманяна, горячо любившего свой народ и помогавшего ему своими произведениями найти дорогу к светлому будущему.
II
Туманян не без чувства гордости и с нескрываемым восхищением говорил о своих предках, неустрашимых храбрецах древнего Лори. Обращаясь к образам прошлого, к древним лорийцам, он видел в них отважных сынов народа, которые горели благородной любовью к отчизне, самоотверженно защищали родную землю.
Знакомство с героическим прошлым родного края оставило значительный след в поэтическом сознании Туманяна. Он любил возвращаться к рассказам
О древних обитателях Лорийского ущелья, об их храбрости и подвигах. При этом в своем повествовании он указывал на древние камни и скалы, как на живых свидетелей героического прошлого. Он говорил собеседнику: «Вон, видишь, большой камень, около него было…», или «вот здесь на берегу, когда лорийцы купались в реке, напали лезгины». Все это чрезвычайно важно для понимания роли древней культуры края, воспитавшей в Туманяне чувство живой связи с историческим прошлым, развившей в нем способность, отталкиваясь от реальных ощущений, силою воображения создавать верную и красочную картину событий далеких времен.
Глубоко интересовало Туманяна и сравнительно более близкое прошлое, свидетельствующее о воинственном характере лорийцев. Один из ранних прозаических опытов армянского поэта — рассказ «Из жизни храбрецов» посвящен истории родного края. В нем автор возвращался к событиям 20-х годов прошлого столетия, к знаменательному периоду жизни армянского народа, когда русские войска освобождали древнюю страну от многовекового ига поработителей. Туманян повествует о том времени, когда население целого ряда областей, преследуемое полчищами Гасан-хана, вынуждено было скрываться в ущелье, о том, как один из прославленных лорийцев Оваким Юзбаша со своим отрядом подбадривал народ, организуя активное сопротивление врагу. Отец Овакима, старик Меграб, изображен Туманяном как патриарх Лорийских ущелий, который «вовсе и не думал о том, что ему уже более ста лет». Подвиги сына и его друзей давали ему новую силу и энергию, приносили радость, и вновь трепетало сердце в его старческой груди. Туманян называет Меграба старым орлом, «гордо восседавшим на высоком утесе», который, посмеиваясь над врагами, рассказывал о блистательных подвигах своих предков. «Для подлого врага, — говорит старик, — у нас наготове меч и винтовка, для честных людей — хлеб да соль».
