Где вы?
Все те, кто сердцу мил, где вы?
Я к вам взывал и плакал, и искал…
Быть может, скрыл вас мрак могил, где вы?
(Пер. К. Арсенева)
Горчайшую из всех потерь — тебя найду,
Лишь путь мне укажи и верь: скорбя, найду.
Блуждаю я в необоримой тьме,
Но в дом, где ты живешь, я дверь, любя, найду.
(Пер. К. Арсенева)
В гуле военных лет, в лихорадочной обстановке быстро сменяющихся событий Туманян с нежностью и тоскою вспоминает вечно милые сердцу родные поля:
Запели песнь любимые,
Певцы мои, незримые,
И кто теперь вас слушает,
Сверчки мои родимые?
(Пер. Б. Серебряков)
В «Четверостишиях» поэт предается тяжелым раздумьям, философским размышлениям о мире, о путях человечества, о цели существования, о жизни и смерти. Он повторяет свою излюбленную тему о том, что нет в мире ничего устойчивого, что все проходит…
В мир входят люди каждый день,
Проходят люди, словно тень.
Тысячелетние дела
Мы зачинаем каждый день.
(Пер. К. Липскеров)
Эй, вы, дороги, дороги,
С древней пылью, дороги!
Где исходившие вас?
Кто они были, дороги?
(Пер. С. Мар)
Туманян всегда был сторонником широкого, но разумного пользования жизненными наслаждениями. Он, в период расцвета творческих сил, летом 1904 года, сообщая о веселых пирушках под тенью деревьев, длившихся далеко за полночь, писал из Шулаверы: «Хотя и надо признаться, что вино и бессонные ночи вредят, но все равно. Потом ведь долго будем спать и думаю, что там и вина нет». Теперь, в условиях войны, поэт предавался размышлениям о скоротечности человеческого существования, о том, что «из этой бренной жизни все равно ничего не унесешь с собой», и, обращаясь к «кичливому и жадному человеку», советовал «мирно и радостно свершать свой короткий путь». Туманян в жизни всегда любил веселые пирушки в тесном дружеском кругу и теперь не без горечи писал:
Да, это все… что ж, друг, подымем чару!
Уйдет и это вдруг, подымем чару!
Жизнь, как струя, звеня, прольется в мире.
Спеши, нам недосуг, подымем чару!
(Пер. Т. Спендиарова)
В «Четверостишиях» нашли выражение и социальные воззрения Туманяна. Он мечтает о «тихом уголке, безмятежном сне младенца, спокойном и мирном существовании человечества». В них выступает и образ народного певца, тесно связанного с массами. Они раскрывают богатый душевный мир, благородное сердце поэта-гражданина:
Пускаться в бегство? Тщетный труд,—
Я связан тысячами пут:
Со всеми вместе я живу,
За всех душой страдаю тут.
Я от многого сгорал,
Я сгорал, огнем я стал,
Стал огнем и свет давал,
