— Збданнг!
— О-ох.
Игра прекратилась сразу же, как только Эрон услышал звук поворачивающегося в замке ключа. Забыв о Перси, он вскочил и уставился на дверь, словно готовясь узреть чудо.
И действительно, Кэти, с усталым вздохом бросившая на пол набитую сумку, была чудо как хороша даже после длинного рабочего дня. Она принадлежала к числу тех женщин, видя которых каждый раз заново удивляешься их прелести.
— Мамочка! — выдохнул Эрон и, сорвав с головы шутовской колпак, не глядя зашвырнул его в угол. — Ты пришла!
— Мой малыш! — Кэти опустилась на колени и широко раскинула руки, словно Иисус на плакате, который висел когда-то в воскресной школе Тодда. — Я так скучала по тебе, мой сладкий.
Громко топая, Эрон бросился к матери и зарылся лицом в ее шею, а она с такой нежностью гладила его светлые волосики, что Тодд поспешил отвернуться. Он уставился на все еще зажатый в руке игрушечный паровозик, как будто ехидно подмигивающий ему: «Как больно, Перси».
— А ты, кажется, загорел сегодня, — недовольно покачала головой Кэти, заглядывая в счастливое лицо Эрона. — Наверное, папа опять забыл намазать тебя защитным кремом?
* * *
По будним дням после обеда Тодд ходил в местную библиотеку, чтобы готовиться к квалификационному экзамену, необходимому для вступления в коллегию адвокатов и получения лицензии. Конечно, он мог бы заниматься и дома — им с Кэти удалось оборудовать в маленькой комнате на втором этаже удобный, практически звуконепроницаемый кабинет, — но Тодд чувствовал почти физическую потребность на пару часов вырваться из дому и побыть одному. Бодро шагая по Плезант-стрит, он с удовольствием ощущал себя свободным взрослым человеком, вышедшим прогуляться теплым летним вечером и не обремененным при этом ни коляской, ни требовательным трехлетним тираном.
К тому же дома Тодду никогда не удавалось сосредоточиться. Он постоянно помнил о том, что совсем рядом, в соседней комнате, Эрон с Кэти обнимаются, хихикают, нашептывают друг другу всякие нежности и совсем не думают о нем. Будто выталкивают его из своего любовного круга. Будто после прихода Кэти он становится лишним, чужаком, неизвестно зачем вторгшимся в их дом, а не любящим отцом, который посвятил весь свой день — всю свою жизнь! — заботам о сыне.
Особенно убивал Тодда трюк с шутовским колпаком. Целый день Эрон носился с ним как с бесценным сокровищем, не расставался ни на секунду, ел, играл, спал в нем и начинал рыдать, стоило отцу намекнуть, что хорошо бы снимать колпак хотя бы в бассейне, но, едва Кэти входила в дверь, колпак летел в угол, забытый и уже ненужный. Тодд был почти уверен, что таким образом Эрон как бы говорит, что до этого момента весь день (прожитый с отцом!) был просто глупой шуткой и только теперь начинается настоящая жизнь. Несколько следующих прекрасных часов он проведет с мамой, а значит, не надо больше носить дурацкую красно-розовую шапку с колокольчиками, что на детском языке, вероятно, означает что-то вроде: «Да пошли вы все!»
