– Ничего?
– Именно! – она нахмурилась. – Так, значит, ты признаешь, что соврал?
– Я был пьян. Я же никогда не говорил тебе, что верю в это.
– Не веришь? А как же чек от издательства?
– Случайность.
– Знаешь, что я думаю? Ты либо сам ненормальный, либо считаешь ненормальной меня! Не понимаю, зачем тебе только это было нужно! Да я чуть с ума из-за тебя не сошла! Сожгла все картины…
– Ты сожгла картины? Зачем?
– Ради тебя!
– Я-то тут причем?
– Ты? – Микела огляделась, подбирая слова, увидела пикап отца Дугана, вытянула руку, указывая на машину. – Вот причем.
– Что это значит?
– Я знаю, что он делал с тобой, – Микела понизила голос. Дуган побледнел. – И теперь я тебя понимаю. А тогда… Тогда мне казалось, что я могу тебя спасти. Не знаю, может быть, я тоже была пьяна… Да, наверное, я и была пьяна, но… Клянусь, мне казалось, что мои картины могут исцелить твои детские шрамы, спасти тебя от твоего прошлого. И не только тебя. Многих. Но картины должны быть иными, не теми, что прежде. Поэтому я и пошла к озеру. Надеялась, что, продав душу, смогу впервые в жизни создать что-то стоящее… – Микела нервно рассмеялась. – Господи, я, наверное, действительно сошла с ума, если говорю тебе все это! – она развернулась и пошла прочь. За спиной хлопнула дверь.
Дуган поднялся в свою комнату. Мать отца о чем-то спросила его, но он не придал этому значения, сел за стол. Работа из библиотеки (стопка старых газет и журналов), которую он взял домой, полетела на пол. Один из журналов раскрылся. Вырванные листы взвились под потолок, зашуршали. Тюбик клея для ремонта старых журналов упал на бок, и теперь густая жижа медленно вытекала на стол. Дуган закурил, стараясь ни о чем не думать. Внизу зашелся сухим кашлем отец. Перед глазами вспыхнула картина старого сарая. Железная коробка лежит между черных досок. В коробке – завернутый в промасленную тряпку курносый кольт, который с каждым годом становился все меньше и меньше, а рука, которой Дуган держал его, все больше и больше, пока однажды Дуган не заставил себя забыть и о нем.
– Нужно выпить, – тихо сказал он себе, стараясь выбросить из головы разговор с Микелой. – Выпить как можно больше и как можно быстрее.
Он сбежал по лестнице, надеясь, что отец не решит его ни о чем спрашивать, не встанет у него на пути. «Хонда» заурчала, понесла его прочь.
– Дерьмо! Дерьмо! Дерьмо! – Дуган ударил что есть силы в центр руля. Жалобно загудел клаксон, протяжно, непрерывно.
