Она нахмурилась, попыталась вернуться в придуманный ею ресторан. Вот он, салат «Цезарь», посыпанный сверху хрустящими сухариками, красиво разложенный на листьях салата «айсберг».
Она с вожделением берет в руки столовые приборы. Но не успевает донести содержимое ко рту, как появляется официант с «Космополитеном». Ставит бокал перед Ольгой и уходит. Но вдруг, не сделав и шага, цепляется ногой за стул Ольги, падает, неуклюже толкает ее. От удара она открывает глаза, но губы, еще не успев отреагировать, машинально шепчут: «Ничего, ничего страшного».
Ольга пришла в себя. Никакого официанта рядом, никакого коктейля! Да и откуда взяться «Космополитену» в метро?
Рядом с ней стоит грузная тетка с грязной сумкой. Ольга видит грязное пятно на своем плаще. Видимо, тетка толкнула ее сумкой, и плащ испачкался. Получается, что она сказала «ничего страшного» не официанту, а этой вот тетеньке!
— Конечно, ничего страшного! — вдруг завопила женщина. — Расселась тут как королева! Закрыла глаза, как только увидела, что я вошла! Что за люди — нет, чтобы место старшим уступить, так они еще делают вид, будто спят! От чего ты умаялась, бедная? Попаши с мое на хлебозаводе с утра до ночи. Руки болят, ноги гудят, глаза слипаются! А тут еще и в метро некуда приткнуться, никто ведь места не уступит!
Ольга растерянно слушала гневную тираду. Вокруг нее сидели такие же молодые люди, как и она сама. По их каменным лицам можно было догадаться, что никто не собирается уступать место скандальной тетке с хлебозавода. Так чего же она прицепилась именно к Ольге? Нашла в ней слабину — длинный нос? Поняла, что именно эта девушка не будет возражать? Или тетка — вампирша и легко определила жертву, понимая, что Светлова промолчит, ведь куда проще уступить место, чем ввязаться в отвратительный скандал?
Ольга вздохнула и поднялась с места. Двери распахнулись, она выскочила в них, хотя еще не доехала до своей станции. Ничего, все равно ей некуда торопиться.
Ей предстояла обычная дорога домой. В обычную московскую квартиру, в которой, кроме нее, еще живут мама и бабушка. Три хозяйки на одной кухне — слишком много, непозволительно много. Ольга предпочитала обходиться скорым ужином и скрываться от женского коллектива в своей комнате. Под осуждающими взглядами бабушки она наскоро глотала, обжигаясь, картофельное пюре с котлетой. Под откровенно жалеющим взглядом матери мыла руки и неслась к себе. Только в своей комнате Ольга могла перевести дух и расслабиться, не ожидая провокационных вопросов насчет замужества. Она знала, что мать с бабулей, сидя на кухне, будут с упоением обсуждать любимую тему — почему у их дочери и внучки нет кавалера, по-нынешнему бойфренда, который дарил бы ей цветы, водил на концерты, в Большой театр и рестораны? Или хотя бы любовника. Который ничего бы не дарил и никуда не водил, зато сделал бы ее, наконец, женщиной! Не в плане банального лишения девственности, а в более глобальном смысле. И даже, может быть, женился! Да и вообще, разве нормально, что у девушки нет парня? Ведь не какая-нибудь она уродина, не корявая, не кривая, не калека… Ну подумаешь, не красавица, так ведь не всем же быть красавицами. И потом, даже поговорка существует: «Не родись красивой, а родись счастливой». У Ольги же, по молчаливому определению матери и бабушки, не было ни того ни другого.
