— Думаю, да.
Сара отдала удостоверение. Босх почувствовал, что настроение ее изменилось. Настороженность и раздражение прошли благодаря его знаменитому тезке.
— Ну и чем я обязана вашему визиту? — спросила она. — В Лос-Анджелесе я не бывала больше десяти лет.
Босх задумался. Если она говорила правду, значит, не приезжала, даже когда отчим был при смерти.
— Мы просто хотим поговорить, — сказал он. — Может, присядем?
— О чем поговорить?
— О вашей сестре.
— О сестре? Но я… Послушайте, да в чем вообще дело?
— Значит, вы не в курсе?
— В курсе чего?
— Давайте все-таки присядем, и я расскажу.
Отодвинув стул, Сара Глисон опустилась на него и закурила сигарету из мягкой пачки.
— Прошу прощения, — сказала она. — Теперь это единственная моя вредная привычка. Вы нагрянули так внезапно, что без сигареты не обойдешься.
Босх и Макферсон вкратце обрисовали события, в результате которых Джейсон Джессап оказался на свободе. Сара слушала с непроницаемым лицом. Ни слез, ни возмущения, ни вопросов о подробностях дела. Объяснила только, что все последние годы не общалась ни с кем из Калифорнии, не смотрит телевизор и не читает газет, потому что все это отвлекает от работы и мешает программе реабилитации.
— Мы собираемся снова судить его, мисс Глисон, — сказала Макферсон, — и приехали к вам, чтобы попросить о помощи.
Она надолго задумалась, потом спросила:
— Разве нельзя просто использовать то, что я говорила тогда? Это было так давно…
Макферсон покачала головой:
— Нет, так нельзя. Теперешние присяжные не должны даже знать о том первом разбирательстве — это изменило бы в их глазах вес представленных доказательств и настроило не в пользу обвиняемого. Поэтому свидетельства тех, кто скончался или уже недееспособен, мы будем зачитывать на процессе, не указывая источник материалов. Однако если свидетель жив и здоров, он должен предстать перед судом лично.
Сара словно не слышала. Она смотрела прямо перед собой, словно вглядываясь во что-то очень далекое. Выражение лица не изменилось, даже когда она наконец заговорила.
— Я всю свою жизнь пыталась забыть тот день, чего только не пробовала. Хотела окружить себя стеной… и наркотики, да… ладно, не важно. Короче, вряд ли от меня будет какая-то польза.
Макферсон хотела что-то сказать, но Босх перебил:
— Знаете что, давайте для начала просто обсудим, что вы все-таки можете вспомнить, хорошо? Ну не выйдет, так не выйдет. Вы много страдали, мисс Глисон, и мы не собираемся мучить вас снова.
