) – нелепым существом по имени Коттс, и тот исключил меня из числа членов клуба. Потом мы с Альфредом взялись за двойное бренди и надрались так, что ноги перестали меня слушаться. Отнес меня в Вустер, где я вывалился из окна, а потом впал в беспамятство, приходя в себя, только когда начинал блевать; блевал часто, но целенаправленно. Ужинал четыре раза в разных местах; в Вустере, помню, пил в какой-то комнате – не знаю в чьей. Протрезвел только в среду. <…> А на следующий день, совершенно разбитый, спустив столько, что и за два месяца не заработаешь, вернулся в Лондон. <…>
Среда, 17 декабря 1924 года По-прежнему пишу письма в частные школы, где морочу голову директорам, себя же превозношу. И по-прежнему пытаюсь переделывать «Храм». Директор школы «Арнолд-хаус» в Денбишире и еще один – из Плимута вроде бы проявили ко мне некоторый интерес – остальные же молчат. В пятницу собираюсь в типографию «Пэр-Три пресс». <…>
Среда, 24 декабря 1924 года Послал Оливии (Планкет-Грин. – А. Л. ) принадлежащий Алеку экземпляр «Ираиса» [108] . Уж не влюбился ли я в эту женщину? Ходил с Теренсом в «Нибелунги», после чего посадил его на оксфордский поезд. Завтра Рождество.
Рождество 1924 года Решил отрастить усы – обзавестись новыми туалетами я не смогу еще несколько лет, а ведь так хочется видеть в себе какие-то перемены. К тому же, если мне предстоит стать школьным учителем, усы помогут произвести на учеников должное впечатление. Сейчас я так непристойно молод, что вынужден перестать регулярно напиваться. На Рождество мне всегда немного грустно – отчасти потому, что немногие мои увлечения приходились, как ни странно, именно на рождественскую неделю; так было с Лунед, с Ричардом, с Аластером. Теперь же, когда Аластер находится от меня на расстоянии тысячи миль, когда мне тяжело на сердце и нет никакой уверенности в завтрашнем дне, – всё не так, как было раньше. <…>
Среда, 31 декабря 1924 года <…> В понедельник заказал себе новый плащ у нового портного Готлопа, которого мне порекомендовал Тедди Стил. Вечером ходили с матерью на дебют Тони в «Дипломатии». Смотрелся он превосходно, да и играл неплохо. Пьеса не дурна. Глэдис Купер неподражаема. Вчера утром звонила Оливия, пригласил ее позавтракать в баре «Восход солнца». Опоздала минут на двадцать пять. В ожидании пил джин с тоником. Наконец явилась: разодета в пух и прах, туалет совершенно несообразный. Бедные завсегдатаи бара выпучили на нее глаза, перестали сквернословить, впопыхах осушили стаканы и убрались восвояси. Мы же съели по куску пирога с телятиной и ветчиной, выпили джина и запили его бенедиктином. <…> Из частных школ новостей по-прежнему никаких. Сбрил усы, которые начал было отращивать. <…>
